Пять минут потребовалось Михаилу, чтобы подтвердить поступление существенных средств из неизвестного прежде источника на один из его личных счетов. Он мог еще годы не обнаружить этого прихода, просто потому что не пользовался этим резервом, переданным отцом именно как «резерв на крайний случай». У него не было крайних случаев и нехватки денег. Он даже не подозревал, какими средствами обладает на самом деле.
Михаил пребывал в замешательстве и живые проекты не беспокоили его. Наконец, он произнес то единственное, что отвечало его принципам, но в голосе слышалось отчаяние:
— Но я не могу! — воскликнул он. — Я не могу… опустить руки.
— Не опускай руки, — поддержал его Дэнис, — помоги нам. Ты знаешь, что будет тебе наградой и она необходима тебе больше, чем армия рефлексирующих рабов.
Михаил поднял взгляд на собеседника. Скользнул по внимательному лицу Влада и остановился на пожилом, мудром и все понимающем лице Уно.
— Наша благодарность, — пояснил проводник.
Михаил искал в себе ресурсы для сопротивления и нашел их в неожиданном месте. Он засмеялся в лицо Уно:
— Зачем она мне? Зачем мне благодарность моих же живых проектов?
Его смех повис в воздухе. Уно неторопливо поднялся и сделал несколько шагов к Михаилу, будто то, что он хотел тому сообщить, было слишком интимным, чтобы говорить это как-то иначе, чем шепотом.
— Потому что больше никто не поблагодарит тебя, — почти беззвучно произнес он. — Потому что больше будет не за что…
11
Двумя днями позже Михаил вернулся в Москву. Встреча с Пэттинсоном, хоть и была перенесена на день, состоялась и прошла в деталях так, как предполагал Михаил. Президент вернулся с компроматом на Крышаева; с легким сердцем, ввиду обещания замять дело Калмана; с уверенностью в поддержке корпоративной деятельности и надеждой на своевременное извещение о проблемах. Это будет стоить реорганизации с введением нового учредителя вместо крестного. В свою очередь это сулило судебное разбирательство, уже явная война с Николаем Крышаевым, особенно ввиду планируемой эмиссии с размытием его доли. Михаил предполагал, что знает крестного достаточно. По крайней мере, он не ожидал, что Николай остановится на «помериться кошельками и связями». Но в данную минуту над грядущей опасностью размышлять было рано.
Пройдя по парковке Live Project Inc. Михаил зашел в лифт. Нажав кнопку двадцать восьмого этажа, он вспомнил другой лифт: не поднимавший, а спускавший его на подземную автостоянку. Рядом стоял Влад.
— Ты подчиняешься Уно?
— Мы все подчиняемся Уно, — усмехнулся живой проект.
— Должно быть это… приятно?
Влад громко засмеялся.
— Михаил Юрьевич, все не так просто, — пояснил он позже, уже в машине. — Уно — человек. У него бывают эти… гормональные всплески… и тогда даже мне тяжело сдержаться, чтобы не трахнуть его.
Михаил поперхнулся, а Влад, как ни в чем не бывало, продолжал:
— Он как Гренуй в конце книги, с ним рядом бывает сложно, не всегда понятно…
— Ты читал Зюскинда? — засмеялся тогда Михаил и улыбнулся теперь, вспомнив это.
— Дэн заставил. Он не подпускал меня к Уно, пока я не дочитаю Парфюмера, чтобы хотя бы приблизительно понимать происходящее.
— В общем-то… хороший аналог, — согласился Михаил.
Они ехали по запруженным улицам, которых Михаил не узнавал. Влад продолжал.
— И ему тоже не всегда сладко. Каждый хотел бы узнать каково это — когда все тебе доверяют с полувзгляда и слушаются с полуслова. Но жить так всю жизнь… я бы не выдержал, я бы начал резать их как ягнят.
— Влад, тебе необходим противник, — пояснил Михаил, — у Уно нет необходимости в противостоянии. Я понимаю, почему его списали и как ему удалось спастись. С ним дали маху, это точно.
— Слава богу, он один такой, — сказал Влад тихо, и Михаил скосил на него взгляд. — И хорошо, что он с нами.
Михаил вошел в свой кабинет в начале одиннадцатого и, судя по взгляду, которым он окинул собравшихся учредителей, можно было ожидать какой-нибудь мальчишеской шалости. Президент не улыбался, но улыбка таилась где-то внутри, напрягая мышцы лица и воспламеняя взгляд. При его появлении практически все расслабленно откинулись в креслах.
— Здравствуйте. Я на день задержался и прошу прощения, — начал он, читая повестку, — да, все это мы обсудим, но я хочу начать с другого вопроса. Начиная с основания Лаборатории Королева и до сегодняшнего дня, господин Крышаев являлся совладельцем компании и выполнял неоднозначные функции. В основном его деятельность имела коммуникативный характер… до смерти отца, когда Николай занял должность Генерального директора в «Живом проекте». Ныне я вынужден это изменить.
Закурив, Михаил запустил файл и вывел на большой экран подготовленный видеоряд. Там было признание бывшего сотрудника СБ, детали похищения и даже отчетная видеосъемка. Михаил спокойно наблюдал, как морщится Иванов, как отвернулся интеллигентный Владислав Савельич, когда уже избитому Александру вырезали чип. Михаил уже видел это, как и Крышаев, а вот сидящий рядом с ним закадычный дружок прикоснулся к шее, когда на голове живого проекта затянули пакет. Никто из присутствующих не знал, зачем происходящее на экране понадобилось господину Крышаеву. Но сам факт использования для подобного сотрудников корпорации, уничтожение ее имущества, а мастер-образ живого проекта стоил немало, сам факт участия в подобных делах удивил собравшихся. В то время, когда Петр раскидал по столешнице электронные документы с подготовленным компроматом, Михаил понимал, что факт заказа Крышаевым подобных дел кроме удивления никаких иных эмоций у присутствующих не вызвал. Он посмотрел на зама, ища не поддержки, но участия. Губы Петра были сжаты в линию, он не смотрел на друга. Это могло быть выражением презрения или брезгливости, но Михаил неожиданно понял, что Петр просто-напросто ревнует. Понял с облегчением и мгновенно простил друга.
— Спасибо, Петь, — поблагодарил он зама. — Перед вами копии документов, аудио и видеозаписи, подтверждающие распоряжения господина Крышаева, — Михаил наблюдал, как его крестный тяжело поднимается с места, — сотрудникам службы безопасности (чьим руководителем он никоим образом не являлся, что означает одно: подкуп) осуществить деятельность во вред корпорации. И не все можно было бы прикрыть с вашей помощью, господин Иванов. Речь идет и о внешних территориях, а это уже международный скандал. Читайте, господа, не буду мешать.
— У тебя ничего не выйдет. И ты за это заплатишь, сосунок, — глухо сказал Николай Крышаев, направляясь к двери. Михаил проигнорировал реплику крестного.
— Там же материалы по Манте, где, как вы помните, проводник убил или покалечил девятерых подростков. Эти записи способны похоронить репутацию корпорации, если просочатся за пределы этого кабинета.
Потребовалось больше часа, чтобы члены учредительного собрания ознакомились со всей подготовленной информацией. Все присутствующие прекрасно знали о роли Крышаева в подъеме лаборатории профессора Королева, но делали вид, что знакомятся с интересом. Михаил с омерзением наблюдал, как собравшиеся мужчины с готовностью играют в придуманную им игру. И готовность эта была рождена не страхом или осознанием справедливости, а безразличием.
