Наверное, ее заперла Брианна.
Теперь Руби видела ее, она медленно ходила по патио в темноте. В ее наряде появилось нечто необычное, красное пятно среди белого цвета. Это кровь? Нет. Это маленькая красная жестянка. Немного похожая на ту банку, из которой Руби поливала овощи в своем огороде у дома. За исключением того, что, ну, в той банке было вещество, дающее жизнь, а в этой было то, что могло в мгновение ока ее отнять.
Нужно было лишь чиркнуть спичкой.
– Брет, – вопил Паркер, колотя в дверь. – Брет, возвращайся сюда!
– Его там нет, – сказала Руби. – Никто из нас никуда не уйдет. – Когда она подошла к стеклу, она увидела, что Брианна завершала осуществление своего замысла. Должно быть, она этим занималась, пока Руби била по лицу Паркера.
Теперь, когда вокруг дома протянулась полоска бензина, Брианна достала из кармана коробок спичек. Такая маленькая вещица, способная убить человека. Всего одна спичка! Какая-то жалкая спичка, если поразмыслить, думала Руби. Но самая крохотная искорка может вызвать страшный пожар, и Руби, как зачарованная, смотрела, как Брианна подошла к двери патио.
Она не поджигала свой грозный круг. Она писала что-то на стекле. Но она не очень-то хорошо освоила искусство писать в зеркальном отражении, поэтому у Руби ушла минута, чтобы расшифровать это послание.
Железный живот взбунтовался,
И это смертью грозит.
Если сбежать он собрался,
Вечеринка в пожаре сгорит.
27
Электрическая любовь
Паркер среагировал первым, потому что только Паркер должен быть в центре внимания. Он должен был держаться в луче прожектора. Отвернувшись от двери в патио, он бросился в коридор, крича:
– Брет! Проклятье, вернись назад. Я не могу…
Потом – тишина. Гэвин попытался договорить за него фразу. «Я не могу тебя защитить» – это было чересчур заботливо для Паркера Эддисона. «Я не могу одурачить Брианну без тебя» – это было чересчур честно. Пытался ли Паркер одурачить Брианну? Все еще? У него был потрепанный вид даже в этом новеньком зеленом костюме, а его обычно взлохмаченные волосы стали почти гладкими, словно он вспотел. Он явно знал больше, чем говорил, но если он и сделал что-то с Шейном Ферриком в ту ночь вечеринки, он унесет эту тайну с собой в могилу.
Он всех их туда унесет.
– Мы сгорим, – сказала Руби, ее дыхание туманило стеклянную дверь. В своем длинном красном платье она была похожа на Джессику Рэббит
[6]. Только перчатки были другими. Джессика носила пурпурные, а Руби – красные, в тон туфелек.
Что это был за фильм?
Гэвин встряхнулся, но мысли его продолжали разбегаться. Ему отчаянно хотелось верить, что они участвуют в съемках какого-то фильма. Фильма стоимостью миллион долларов под названием «Кто подставил Шейна Феррика?», и голливудские режиссеры говорят ему, куда встать и что сказать. А когда съемка закончится, режиссер крикнет: «Снято», и актер, играющий Шейна, выскочит из-за декораций, помашет рукой и улыбнется.
А потом все они пойдут выпить.
В реальном мире Гэвин взглянул на свою кожу и еле сдержал тошноту. Шейн Феррик не сделал Руби ничего плохого. Он никому ничего не сделал, а они мучили его, они избили его так, что он почти ослеп. Да, если Гэвин будет честен с самим собой, то правда об этой ночи совершенно очевидна.
Они убили невиновного.
Может, они даже заслужили наказание. Но насколько суровое? Вот в чем вопрос, и вопрос сложный. Когда Брианна писала на его коже маркером, выражение «око за око» не внушало такого ужаса. Это было не так много. Правду сказать, было очень неприятно очнуться с гудящей головой и с телом, которым словно завладел пьяный кузен Бэнкси. Но Гэвин позволил бы исписать себя маркером, если бы дело этим ограничилось.
Чтобы расплатиться за то, что он тогда сделал.
Затем Джунипер чуть не утонула, а Руби упала с лестницы, и «око за око» приобрело пугающий смысл. Гэвин хотел это прекратить. Он хотел спасти девочек, и Брета тоже. Даже Паркера, если этот парень помолчит до утра. Каждый раз, когда он открывал рот, руки Гэвина сжимались в кулаки. Руби буквально начинала напевать «Redrum»
[7]. Паркер тянул их вниз, и хотя Гэвин не одобрял идею сжечь этого парня, чем дольше они оставались вместе, тем больше был риск, что Паркер сам раздует пламя.
Ему нужно убрать отсюда Паркера, а потом он сможет сговориться с девочками. Поделиться с ними тем, что ему известно об этом доме. Поэтому он сделал то, что гарантировало уход Паркера из столовой.
– Нам необходимо оставаться на месте, – сказал Гэвин, и его голос заполнил комнату. Он звучал уверенно, мощно. Это должно было сильно разозлить Паркера. – Каждый раз, когда мы отправляемся куда-то в одиночку, Брианна наносит удар. Единственный способ обеспечить нам безопасность…
– Нет никакого способа обеспечить нам безопасность, – крикнул Паркер. – Она сожжет весь дом!
– Это был блеф! Она охотится за Бретом, и ты это знаешь. Она думает, что он что-то знает.
– Он ничего не знает.
– Тогда тебе не о чем беспокоиться, – рассудил Гэвин. – Я вам говорю, она зажжет этот огонь только в том случае, если у нее будет доказательство, что один из нас посадил ее брата в ту машину. Она собирается поступить с нами так же, как мы поступили с ним.
– Это… похоже на правду, – сказала Руби, стоящая у двери. Она даже не взглянула на Паркера. – Брианна добивается справедливости, поэтому она вытягивает из нас наши истории, одну за другой. Кое-что она, наверное, слышала в школе. До меня доходили всякие слухи. – Она быстро взглянула на Джунипер, и Джунипер поморщилась. – Но до сегодняшнего дня я точно не знала, что вы, ребята, тогда сделали. Думаю, ты прав. Думаю, теперь она охотится за Бретом, но она не нападет, пока не узнает, что произошло на самом деле.
– Вы все чокнутые. Она его выследит и… – Паркер не договорил, делая вид, будто задыхается. Гэвин понимал, что он сейчас притворяется. Паркер признавал свою вину только тогда, когда его уже разоблачили, и даже после этого он защищал себя.
Весь этот ужас, вся эта ложь, но он ни разу не попросил прощения.
Теперь, надев раскаяние, как маску, которую он может сбросить в любой момент, он сказал им:
– Она будет пытать Брета. Она собирается пытать человека, а вам на это наплевать. Все равно. Оставайтесь здесь и дрожите от страха. Я иду за ним.
С этими словами Паркер бросился к лестнице, топая ногами по твердому паркету. Дом содрогался от этого топота. А Гэвин, очень довольный собой, с улыбкой повернулся к девочкам.
