Как манит пламя, когда оно уничтожает лес, и от него невозможно отвести взгляд.
Руби не могла отвести взгляд. В ту ночь, когда смотрела, как горит огонь. Как исчезает Шейн, как его бледное, как луна, лицо превращается в восковую свечу. Как эта свеча оплывает и теряет форму. До того, как Брианна это услышала, она даже не была безумной. Она понимала, что бесполезно сердиться на смерть, понимала – это все равно что кричать на гальку на дороге, и она всерьез верила, что авария Шейна – это несчастный случай.
Несчастные случаи происходят все время.
Когда Брианне было пять лет, она не справилась с управлением велосипедом и врезалась в куст колючих роз. И Шейн, пытаясь избавить ее от смущения из-за необходимости идти в школу, разукрашенной царапинами, вертелся и вертелся среди тех же самых шипов, пока его кожа не стала такой же, как у нее.
Пока они не стали одинаковыми.
Когда им было по семь лет и Брианна попыталась спрыгнуть с крыши с зонтиком, Шейн ходил, прихрамывая, рядом с ней, пока не зажила ее лодыжка.
А когда их мать умерла в ванне, Шейн боролся с Брианной, не пуская ее в ванную комнату. Он обхватил ее руками и держал, а она рыдала и вырывалась до тех пор, пока не выбилась из сил и уже не смогла войти туда и увидеть кровь. Он делал все, что в его силах, чтобы она чувствовала себя счастливой, любимой, а потом он ушел. Его забрали из этого мира. И те люди, которые отняли его, останутся жить?
Нет, настаивала Руби. Они должны заплатить. Они должны хотя бы признаться в тех ужасных поступках, которые они совершили, и объяснить почему. Почему они нашли самую прекрасную душу на планете и вытоптали ее? Почему они отняли любовь всей жизни у Руби Валентайн? И почему, когда полицейские их расспрашивали, они бесстыдно солгали? Они испугались?
Или считали, что он заслужил смерть?
Все в школе Фоллен Оукс считали, что Шейн был чудовищем и именно поэтому он погиб. Из-за того видео. Из-за своей лжи. Но если бы девочки сумели доказать его невиновность, его бы помнили как улыбчивого, красивого человека, каким он и был.
– Мы это сделали, – прошептала Брианна, беря Руби за руки. – Мы очистили имя моего брата. Мы его спасли, Руби.
– Нет, не спасли. – Голос Руби треснул, вокруг них трещал огонь, и на мгновение показалось, что сейчас весь мир расколется и поглотит их целиком. Но этого не случилось, потому что только одной из них было суждено уйти.
А другой – остаться.
В последние секунды этого циркового представления Брианна сняла маску. Отшвырнула ее прочь от границы огня, в темноту. Освободила Кукольное личико и повернулась навстречу той, которая его создала. K Руби Валентайн, девочке с розовыми щеками и безупречными губками бантиком. Со сверхъестественно светлыми глазами.
– Она никогда не была по-настоящему моей, – сказала Брианна о маске. – Но тебе был нужен кто-нибудь…
Руби был нужен тот, кто сыграет роль злодея, чтобы она могла быть героиней. Ей был нужен помощник за кулисами. И поэтому, когда фарфоровая маска была готова, Брианна взяла ее из рук Руби и надела на свое лицо.
Забавно, она оказалась ей точно по размеру.
– И звезда родилась, – сказала она, сжимая руки Руби. – И звезда погасла.
Руби крепко сжала ее пальцы.
– Я думала, что смогу это сделать, но я не могу. Не могу сказать «прощай».
– Ты можешь делать все, что захочешь. Разве ты не знаешь? Ты можешь поджечь весь мир или можешь его спасти.
– Бри… – Но что еще могла сказать Руби? Цирк рушился. Ночь становилась черной там, где не была разрезана языками пламени. И Паркер затих, весь дом казался пустым, но из него не было выхода.
Отсюда не было выхода.
– Я хотела, чтобы мир узнал, кем был мой брат, – сказала Брианна, и Руби вгляделась в ее лицо. – Я хотела вернуть тебя. Я знала, чего это будет стоить.
Звезды сверкали над их головами. Тьма и свет, черное и белое. Все остальное – красное. Но Брианна знала, что там, куда она поедет, она увидит синь. В ярком предвечернем небе. Во вздымающихся волнах океана. Куда бы она ни взглянула, она будет видеть его.
– Тебе надо идти, – едва выговорила Руби, ее дыхание вырывалось короткими вздохами. – У тебя есть ключ от задней калитки?
Брианна кивнула головой. Задняя калитка была скрыта листвой, так хорошо спрятана, что она с трудом сумела ее найти.
– Он у меня, – сказала она, принужденно улыбаясь. Не сказала: «Ты можешь приехать, знаешь ли?» Не сказала: «Мне страшно ехать одной». Она знала, что Руби должна остаться. У Руби здесь жизнь и будущее, и может быть, она подожжет весь мир. Или спасет его. Когда Руби обвила руками ее шею, Брианна крепко обняла ее, позволяя Руби обнимать себя. Позволяя себе быть любимой, в последний раз. Затем, вырвавшись из объятий, она поцеловала Руби в щеку и ускользнула в темноту.
Она исчезла.
36
Инспектор манежа
Когда Джунипер вернулась в особняк, пожар уже бушевал в полную силу. Может, это и к лучшему, сказала она себе. Лучше увидеть дымящийся скелет, чем смотреть, как одноклассник горит заживо, и быть не в силах этому помешать. Она слышала крики Паркера, пока бежала через газон, слышала грохот в дверь, но теперь этот грохот прекратился.
Все стихло.
Нет, погодите. До нее донеслись тихие звуки, словно ребенок играл в одиночестве в стенном шкафу. Тихий шепот и вздохи. Тайны, поверяемые одному лишь ветру. С минуту Джунипер прислушивалась.
– Я обещала, – сказала Руби, стоя на коленях у бассейна, слишком близко к огню, по мнению Джунипер. – Я обещала защитить ее, но ей пришлось уйти.
Джунипер подошла ближе, сердце ее билось где-то в горле. Она крепко зажимала ладонями рот, чтобы ее сдавленный крик не предупредил Руби о ее приближении. С кем, черт побери, разговаривает Руби?
О, вот он. Одетый в черный цилиндр и черный костюм. Инспектор манежа этого цирка, с иссиня-черными волосами и потрясающими синими глазами.
Шейн Феррик.
Но только это вовсе не он. Шейн сгорел в огне, а это лишь жалкая копия. Марионетка вместо настоящего мальчика. Кукла. Но Руби разговаривала с копией Шейна Феррика в натуральную величину так, будто это действительно был он, и это испугало Джунипер больше, чем все, что она видела той ночью. Это причинило Джунипер больше страданий, чем все, что она видела той ночью, потому что было ужасно видеть Руби такой сломленной. Трещины на ее красивом фарфоровом друге стали ясно видны, одна за другой. Как там гласит старая пословица?
«Когда человек показывает тебе, кто он такой, верь ему».
Руби показывала Джунипер сломанные части самой себя много лет, показывала надломы и трещины. Длинный, рваный шрам на сердце. Шрам появился, когда ее отец вонзил ногти в ее плечо, и стал глубже в ту ночь, когда он исчез. Этот шрам стал пропастью, когда они впятером захватили Шейна Феррика и превратили его в горсть пепла. И она поняла, почему подруга ее детства стоит на коленях возле огненного ада и разговаривает с куклой.
