— Только себя. Больше никого. Инквизиторам тоже светят сроки за Кодекс Зигфрида. Мы с вами тоже побудем под плащом какое-то время.
Что ж. Пожалуй, это не самый худший вариант. Еще бы изменить внешность, чтобы меня не опознали по полицейским ориентировкам! Наверняка они уже расклеены по всем вокзалам и аэропортам.
— А это место? — поинтересовалась я. — Вы держитесь здесь, как хозяин.
Виланд обернулся ко мне, улыбнулся правой стороной рта.
— Это, скажем так, моя конспиративная квартира, — ответил он. — У меня неприятная репутация, вы сами видите. Однажды может случиться, например, переворот. Или бунт ведьм. А мне совершенно не хочется присесть на кол в числе первых. Или повиснуть на фонаре. Ничего другого меня не ждет.
Я понимающе кивнула. Виланд трезво оценивал свои перспективы и был на диво предусмотрителен. Впрочем, я успела убедиться в этом не раз и не два.
— И вы подготовились. Я уже убедилась, что вы ничего не пускаете на самотек.
Виланд усмехнулся.
— Совершенно верно. Новые документы и новая жизнь. В том числе и для вас, раз уж мы с вами в одной связке.
Я кивнула. Мне понравился такой подход.
— Последний вопрос, Арн… раз уж мы с вами в одной связке, — повторила я. — Мой куратор. Что он знает?
— Ничего, — ответил Виланд, и по едва заметному движению его глаз я поняла, что он врет. — Он ничего не знает.
В доме пришлось задержаться.
День тянулся медленно и лениво. Нам принесли сытный завтрак — яичницу с ветчиной, грибами и помидорами — затем появился Лука и принес тонкий ноутбук.
— Решил, что понадобится, — сказал он и сообщил: — Между прочим, госпожа Рихтер в общегосударственном розыске. Видел полицейские расклейки.
Я сжала челюсти. Интересно, что почувствовал господин Майнцман, когда увидел плакаты с моей фотографией и алой надписью: «Внимание, розыск!» Должно быть, обрадовался почти до оргазма. Наконец-то ведьму прижучат, наконец-то она получит по заслугам.
И пожалел лишь о том, что он не сможет приложить к этому руку.
— Ваши коллеги крепко в меня вцепились, — сказала я, когда Лука вышел. Виланд снова улыбнулся одной стороной рта: эта улыбка придавала ему некое трагическое очарование.
Если бы его жизнь сложилась иначе, он мог бы стать актером или телеведущим. Сейчас смотрел бы с афиш и экранов и, возможно, не делил окружающих на людей и ведьм.
— У нашего Герхарда кличка Акула, — сообщил Виланд. — Если он за кого-то хватается, то уже не выпускает.
Я не сдержала улыбки. Это, похоже, была общая кличка для всех инквизиторов.
— Что будем делать дальше? — спросила я. Виланд неопределенно пожал плечами. Пробежался пальцами по клавиатуре ноутбука, открыл новостной сайт.
— Пока ждем документы и информацию. Потом немного правим вашу внешность… и выдвигаемся в путь, — сообщил он. — О, а вот и господин Шуман вещает!
Я посмотрела на экран. Шли новости, и старший советник Шуман, угрюмый и растрепанный, говорил, что:
— …повторял и буду повторять: если ведьма законопослушна, то ей нечего бояться. В нашей стране закреплено верховенство закона и равенство всех перед ним. Ведьма, инквизитор, обычные люди — перед его лицом мы равны.
Я не сдержала усмешки, вспомнив уголовный кодекс. За убийство в состоянии самообороны, например, давали условный срок. Если оборонялась ведьма, то ее отправляли в тюрьму минимум на пять лет. Вот вам и равенство.
Было видно, что Шуману неприятно находиться перед камерами. Я узнала журналиста — Леон Мюллер, известный крайне передовыми взглядами, удивленно поднял левую бровь.
— Старший советник Шуман, тогда как вы объясните тот факт, что ведьмы массово уходят в подполье, лишь бы не проходить регистрацию? И почему Инга Рихтер, психотерапевт с мировым именем, которая, по словам ее куратора и всех знакомых, действительно законопослушна, вдруг сбегает с больничной койки, хотя тот же куратор прямо заявляет о ее невиновности?
Шуман налился краской, фыркнул, словно рассерженный еж. Конечно, если бывают ежи ростом с откормленного хряка.
— Поэтому мы и ищем госпожу Рихтер, чтобы об этом узнать, — процедил он. — Всего доброго.
Следующий кадр: Мюллер уже стоит напротив дворца инквизиции. Внизу экрана бежит строка: «Инга Рихтер объявлена в общегосударственный розыск по делу о покушении на Ульриха Ванда».
— Нас уверяют, что мы живем в открытом и справедливом обществе для всех, — произнес Мюллер. — Но то, что почти четверть его граждан не чувствуют себя защищенными и не верят в закон и порядок, говорит о том, что до открытости и справедливости еще очень далеко. Возможно, дело Инги Рихтер и поиски Киры Виланд помогут нам приблизить настоящее равенство. Леон Мюллер, специально для «Главных новостей».
Я понимающе кивнула. Виланд развернул к себе ноутбук и сказал:
— Эти прекрасные разговоры о равенстве ведутся уже много веков. Но мы имеем то, что имеем.
— Вас это вполне устраивает, — ответила я. — Это мне приходится скрываться.
Еще несколько лет назад у меня в душе все забурлило бы от гнева и обиды. Но сейчас я могла сохранять спокойствие. Ничего нельзя изменить. Людям нравится поднимать кого-то на вилы, такова наша природа. Не ведьм, так кого-нибудь еще. Например, женщин, которые не хотят рожать. Или мужчин, которые любят других мужчин.
Неважно. Главное, чтобы были те, на кого можно выплеснуть недовольство. Остальным так спокойнее живется.
— Куда мы поедем потом? — спросила я, решив сменить тему.
— Зависит от того, какие новости принесет Лука, — сказал Виланд, открыв новую вкладку с новостями. — И я надеюсь, что они помогут нам сесть на хвост Хаммону.
Он посмотрел на меня тем взглядом, каким рачительный хозяин смотрит на нужный инструмент и добавил:
— Вы бы поспали, Инга. Неважно выглядите.
Я кивнула и вскоре уже лежала под одеялом на кровати. Виланд покосился в мою сторону и вдруг спросил:
— Что-то не так?
Надо же! Инквизитор озадачился тем, что у ведьмы может быть что-то не так. Впрочем, это добрый знак. Не отдавая себе в этом отчета, Виланд уже начал видеть во мне человека, а не жертву, на шее которой надо жадно сомкнуть зубы.
— Все в порядке, — добродушно ответила я. — Не беспокойтесь за меня, Арн.
Он вдруг фыркнул так же, как Шуман, нос и губы нервно дрогнули, словно я поймала его на чем-то предосудительном.
— Даже не собирался, уж поверьте, — процедил он и демонстративно уткнулся в ноутбук.
В других обстоятельствах я задала бы вопрос: «А что это было?». Но сейчас было ясно: Выродок Арн думал о ведьме рядом с ним как о равной себе — и ощутил удивление и испуг, когда понял это.
