— И ты решил нам устроить проверку, — процедил Арн. Регистратор кивнул.
- Конечно. Молодцы, показали себя во всей красе и силе, — одобрительно произнес он.
Я неожиданно подумала, что следующим номером программы будет наш вывод на задний двор и пули в голову. Почему-то эта отстраненная мысль меня совсем не напугала. Регистратор посмотрел на меня так, словно понял, о чем я думаю, и снова осклабился:
— Успокойся, цыпа, пока вас никто не тронет. Посидите немного за железной дверью, чтобы дел не наделали.
— А потом? — угрюмо поинтересовался Арн. Регистратор только руками развел.
— Посмотрим, ребята. Это уже как начальство решит.
* * *
— А если бы на нашем месте были обычные люди? — поинтересовалась я.
Нас с Виландом отвели в подвал. По пути регистратор бубнил о том, что теперь придется номер отмывать и новые двери ставить. Его спутники хранили молчание, бросая в сторону Виланда тревожные взгляды.
Боялись — и это было правильно. Человека, который способен разорвать Сумеречника на клочки, и следует бояться.
— И вот чего ты ему просто щупальце не отстрелил? — в очередной раз вопрошал регистратор, глядя на Виланда. В его глазах страха не было, только обида. — Одно! Он бы и уполз, на том и закончили бы. Знаешь, каких он деньжищ стоит?
— Представляю, — хмуро ответил Виланд. Выглядел он очень мрачным, и я понимала, о чем он думает.
Нас предали. Лука передал информацию о нашем прибытии вместе с фотографиями супругов ван Хутен. На всякий случай нас решили проверить, и проверка удалась. Потому-то Лука и обнаружил логово Хаммона так быстро — знал, где искать.
— Ну и вот, — проворчал регистратор, отпирая дверь подвала. — Где теперь такого возьмешь?
— Вы не ответили на мой вопрос, — сказала я, задержавшись на пороге. В подвал, едва освещенный тусклой лампочкой, уходила деревянная лестница с узкими ступеньками, и мне совсем не хотелось туда спускаться. Регистратор ухмыльнулся, и я заметила, что один из его спутников медленно запустил руку во внутренний карман потертого пиджака, не сводя с меня глаз.
Решил, что я заговариваю зубы, и приготовился стрелять. Именно этого и ждут от ведьм с начала времен. Тем более, если это ведьма уровня Каппа, у которой сняли печать.
— Да ничего бы им не было, — ответил регистратор. — Заснули бы, потом поднялись бы с головной болью. Видели бы во сне море. Нам проблемы не нужны, сами понимаете. Чем тише, тем лучше. Это с вами можно пошуметь.
Я обменялась с Арном выразительными взглядами. Значит, нам надо было просто упасть на ковер и заснуть. Тогда бы нас оставили в покое, решив, что мы простые туристы, а Лука что-то перепутал или соврал.
Регистратор мягко толкнул меня между лопаток, и я принялась спускаться по лестнице за Виландом. Подвал был абсолютно пуст. Серые бетонные стены и такой же бетонный пол — больше ничего. Гостиничные запасы хранились в другом месте, а здесь…
Я посмотрела по сторонам и на одной из стен увидела едва заметный красноватый потек. Да, похоже, здесь хозяйка гостиницы и ее приятель террорист расправлялись с недругами. Вот тебе и милое местечко.
Мне вдруг стало отчетливо ясно, что мы не выйдем отсюда живыми.
Хлопнула дверь, и мы с Виландом остались одни. Я поежилась, зябко кутаясь в пиджак, разорванный щупальцем. Холодно.
Виланд сбросил свой пиджак на пол, опустился на него и произнес:
— Идите сюда, доктор Рихтер.
Я послушно приблизилась к нему, села на пол. Виланд обнял меня, прижал к себе так осторожно, словно боялся сломать. От него веяло живым теплом, и мне стало легче. Озноб отступил, забрав с собой страхи.
Я никогда не думала, что буду сидеть вот так, в обнимку с инквизитором. Но мы замерли рядом, согревая друг друга, и я слышала, как где-то далеко-далеко ритмично бьется сердце Виланда.
Судя по тому, как ровно оно стучало, Виланд был совершенно спокоен. Его ничто не пугало.
— Хоть бы они не выключили свет, — вздохнула я. Виланд улыбнулся.
— Боитесь остаться со мной в темноте, доктор Рихтер? — весело поинтересовался он. Я снова вспомнила, как Виланд рассказывал о своих отношениях с женщинами. Непроницаемо холодный и равнодушный. Снежный рыцарь из сказки — и нет той солнечной любви, которая растопила бы его.
— А мне есть, чего бояться? — ответила я вопросом на вопрос. Виланд пожал плечами. Задумчиво погладил меня по руке от локтя к кисти, и это плавное, почти невинное прикосновение отдалось по всему телу обжигающей волной.
— Наверно, уже нет, — произнес он и признался: — Когда Сумеречник вас ударил, и вы упали… в общем, я давно так не пугался. Даже самому странно. Я в тот момент даже не видел в вас ведьму.
Я удивленно посмотрела на него.
— Не помню, чтобы я падала.
— Вы падали, да, — заявил Виланд. Мягко сжал мои пальцы. Я подумала, что могла бы сидеть с ним вот так долго-долго, купаясь в его тепле. — Я вас поймал, а потом ударил в первый раз. Мне стало страшно, что вы умрете.
— Что это за дрянь была? — поинтересовалась я. Любая другая женщина на моем месте сейчас бы не тратила время на разговоры о Сумеречниках. Мы совершенно одни и, возможно, скоро нас убьют. Зачем терять драгоценные минуты на болтовню?
— Питомец, — вздохнул Виланд. — Магическая дрянь. Они очень редкие, понятия не имею, где этот умник его выкопал…
Он помолчал и вдруг добавил настолько язвительно, словно испытывал стыд за свои слова и чувства:
— Я вас не люблю, доктор Рихтер. Но мне за вас страшно. Правда.
Ощущение было таким, словно во мне что-то лопнуло. Я почти услышала тонкий звук натянутой струны — а потом мне сделалось жарко, словно мы упали в огонь.
Люди говорят «Я тебя люблю» самыми разными способами. Иногда — не произнося ни слова. Я торопливо пробовала себя убедить в том, что сказанное Виландом не имеет никакого значения.
Что он просто пытается отвлечься от мыслей о том, что с нами будет, когда подвальная дверь откроется.
Что все это просто слова — как листья, которые подхватит и унесет ветер, и если мы выберемся отсюда живыми, то он ни о чем и не вспомнит. Тем более, о том, что говорил ведьме. Зарегистрирует меня по новой, и на этом все закончится.
