Во время тех трех лет, что крестоносцы провели в походе, в их среде начали вызревать идеи относительно своего будущего на завоеванных землях. Неожиданные обстоятельства поставили их перед свершившимся фактом, который никто не мог предусмотреть. Первыми, кто использовал новые возможности, были непостоянные, неразборчивые в средствах и нуждающиеся в деньгах норманны Сицилии. Боэмунд претендовал на роль представителя византийского (восточно-римского) императора в войске крестоносцев, а его племянник Танкред пытался сделать города на Киликийской равнине своим владением еще до того, как крестоносное войско подошло к Северной Сирии. И снова это был Боэмунд, который захватил для себя Антиохию, отняв ее у Раймунда Сен-Жильского после того, как его захватили в плен сельджуки. Следом по пятам шел Балдуин, брат Готфрида Бульонского, который откликнулся на призыв армян Эдессы о помощи против их соседей мусульман. Спустя краткое время ему удалось возбудить мятеж против местного христианского властителя и стать самому новым правителем графства Эдесса.
После захвата Антиохии крестоносцы отправили послание папе с просьбой присоединиться к их войску и возглавить его. История Среднего Востока могла бы быть совершенно иной, согласись папа на их просьбу. Но ни один папа так и не посетил новые провинции западного христианства (как не случилось этого и в наши дни в колыбели христианства), несмотря на то что ряд понтификов были избраны из прелатов латинского Востока.
По правде говоря, призыв из Антиохии был эфемерным. Больше никогда крестоносцы не обращались к папе с просьбой возглавить их армии. Более того, как уже говорилось ранее, в Антиохии крестоносцы и их вожди пытались выкроить для себя княжества и маноры.
Вопрос о будущем оставался нерешенным, но урок Антиохии и Эдессы не был забыт. Было понятно, что после того, как город был занят, требовалось поставить кого-либо во главе исполнительной власти и наладить его управление. Первое столкновение идей в вопросе будущего завоеванных земель имело место во время осады Иерусалима. Эти преждевременные споры под стенами еще не сдавшегося Иерусалима позволяют нам взглянуть на политические концепции, которые сформировались за три года эпического 1-го Крестового похода.
Светское командование армии, то есть герцоги, графы и дворяне, которые вели свои войска из Европы в Иерусалим, предлагали, естественно, немедленный выбор правителя. К тому времени большинство крестоносцев, вероятно, уже решили вернуться в Европу после завоевания города, освобождения Гроба Господня и формального выполнения клятвы, данной в начале крестового похода. Эти влиятельные вожди похода имели большой опыт управления собственными странами. Для них было ясно, что светский правитель должен избираться теперь, когда крестовый поход, который унес множество жизней и стоил многим его участникам состояний, наконец-то принес свои плоды. Вся сложность заключалась в выборе отвечавшего всем требованиям правителя, но не правительства.
Диаметрально противоположных взглядов придерживались представители народного движения, что едва не привело к бунту в Антиохии. Мы не знаем конкретно, кем они были, но, возможно, к ним относилось низшее духовенство, которое и выдвинуло свои предложения. Движимые мессианскими устремлениями, которые были характерны для времени начала крестовых походов, они в принципе отказывались от назначения или выбора любого правителя. Объясняя пророчество пророка Даниила довольно странным образом, они заявляли, что приход мессии уже близок, и в любом правителе нет необходимости (Книга пророка Даниила, 9: 24). Для тех, кто покинул Европу с кличем «Христос ведет нас!», для крестьянских армий, заполонивших дороги Франции и Германии, которые справлялись в каждой встреченной на пути деревне, не Иерусалим ли это, – для всех них вернуться к прежнему порядку вещей и создать обычное государство с правителем, законами и привычными институтами власти было равносильно предательству самой идеи крестового похода. Разве не падут стены Иерусалима, подобно тому как пали стены библейского Иерихона, когда босые и кающиеся воины обойдут их под звуки труб? Эти люди почувствовали себя освободившимися от всех грехов и очистившимися, готовыми войти в Царствие Небесное. И потому сама идея земного государства казалась им нелепой и абсурдной.
Третью группу представляли прелаты, которые не оспаривали необходимость назначения мирского защитника и хранителя города. Они настаивали, что избрание патриарха должно предшествовать выбору правителя. Духовные вопросы, как они считали, имеют преимущество перед вопросами этой временной жизни. Однако протокол не был их основной проблемой. Крестовый поход был следствием папского призыва; ни один король Европы не принял в нем участия. Тем самым разве не было ли само собой разумеющимся, чтобы завоеванные земли признали верховную власть папы? Надо признать, что никто не высказался в этот момент за создание папского государства, владычество святого Петра на земле, где родился святой Петр. Однако несколько месяцев спустя энергичный Даимберт Пизанский, патриарх Иерусалима, заставил присягнуть себе Готфрида Бульонского, Балдуина Эдесского и Боэмунда Антиохийского. При этом Готфрид даже обещал оставить ему святой город.
Столкновение мнений прервали военные действия. Дискуссии были отложены до взятия города. Только после победы, грабежей и резни, когда все население города, за исключением некоторого числа заложников для получения выкупа, было уничтожено, все вожди похода встретились вновь в храме Гроба Господня. Миряне преобладали, и после того, как отвергли кандидатуру могущественного и заносчивого Раймунда де Сент-Жиля, главой города был избран Готфрид Бульонский.
Благочестивая легенда рассказывает о том, что Готфрид отказался от титула и королевского венца в городе, где Христос носил терновый венец. Он принял титул «Защитника Гроба Господня», хотя это отчасти имеет двусмысленный характер. «Адвокатом» в те времена выступал, как правило, дворянин, который был представителем церковного учреждения – монастыря или церкви при выполнении ими общественных обязанностей в качестве феодального властителя. Необычный титул Готфрида значил, возможно, что он признает отчасти церковный сюзеренитет, хотя оставалось неясным, что это означало на практике. Его почитание патриарха Даимберта спустя всего лишь неполный год после завоевания Иерусалима (1 100) указывают на то же самое. Но Готфрид был первым и последним правителем Иерусалима, который отчасти признавал свою зависимость от папы и патриарха. Уже Балдуин I, брат Готфрида и наследник Иерусалимского трона, высказался предельно ясно, что его королевский титул «дарован ему Господом», независимо от какого-либо посредника. Возможно, его выбор Вифлеема вместо Иерусалима для коронации был каким-то образом связан с его желанием дистанцироваться от церковных требований. А возможно, это было желание уподобиться царю Давиду, помазанному в Вифлееме. Изображение Гроба Господня на королевских монетах и печатях было единственным свидетельством связи между королями Иерусалима и Гробом Господним. Но на монетах и печатях присутствовало также изображение мечети Омара (Куббат ас-Сахра, Купол Скалы), которая стала «храмом Господа» крестоносцев и крепостью Давида, то есть цитаделью священного города, свидетельствующей о нецерковном характере королевства. Гроб Господень был вторым значимым объектом, наиболее известным и почитаемым в городе и королевстве, но он никогда не претендовал на независимость.
