На протяжении двухсот лет своего существования Иерусалимское королевство прошло через несколько этапов развития. При сравнении с теми событиями, что происходили в то время в Европе, можно сказать, что институт монархии развивался в противоположном европейскому направлении. Европейские монархи накануне 1-го Крестового похода только начинали закладывать основы своей будущей власти. Король Франции Людовик VI был стеснен в передвижениях в пределах границ Иль-де-Франса. Короли Иерусалима обладали гораздо большей властью как в теории, так и на практике. В середине XIII в., когда в Западной Европе правили такие влиятельные личности, как Фридрих II, Святой Людовик X и Эдуард I, от короля Иерусалима осталась только тень.
Несмотря на то что первый правитель Иерусалима принял на себя скромное звание Защитника Гроба Господня, правил он твердой рукой, не проявляя ни малейшей слабости. Социальный состав класса воинов, сложившегося за время 1-го Крестового похода, способствовал существованию сильной монархии. На протяжении жизни более чем одного поколения королевский дом не имел никаких соперников, потому что ни один дворянин не мог похвастаться достаточно благородным происхождением и не обладал сильной властью, чтобы бросить вызов монарху. Поскольку положение класса воинов зависело от щедрости короля, их верность была гарантирована. Тем не менее не только отсутствие могущественной аристократии было положительным фактором для королей Иерусалима. Новое государство, чтобы выжить, прежде всего нуждалось в сильном властителе. Централизованное государство Англия сложилось, как многие утверждают, в результатах двух завоеваний: Нормандии – викингом Роллоном (91 1) и Англии – Вильгельмом Завоевателем (1066). В некотором смысле это было верно и для Латинского королевства. На протяжении первых десяти лет после завоевания Иерусалима королевство постоянно находилось в состоянии войны, и король был первым и основным командующим армии. Все его другие обязанности были вторичны. В этих обстоятельствах было невозможно следовать принципу разделения властей. Тем не менее в условиях формирования феодальной структуры короли Иерусалима проводили очень взвешенную внутреннюю политику, которая часто выражалась в нежелании наделять дворян новыми феодами. Готфрид Бульонский больше надеялся на доходы от городов, чем от феодов, дарованных его верным воинам, и Балдуин I проводил ту же политику. Однако отсутствие административной инфраструктуры, которая могла бы обеспечить эффективное управление на местном уровне, привело к раздаче феодов и созданию сеньорий.
В первой половине XII в. королевский домен был довольно большим. Он включал в себя почти всю древнюю Иудею и Самарию, а также побережье от Яффы до Аскалона, где находились земельные владения (апанаж), раздававшиеся отпрыскам королевской семьи. К домену относились главные порты страны – Акра и Тир, а также отдельные земли и замки. На протяжении пяти царствований от Готфрида Бульонского до Балдуина III земельные владения короны были больше и богаче всех остальных феодов, вместе взятых. Более того, на протяжении некоторого времени после завоевания дворяне редко передавали свои феоды наследникам, которые после их смерти отходили к короне.
Подобное положение начало медленно меняться во второй четверти столетия. Некоторые дворяне, наделенные фьефами, дали начало наследственным династиям. Некоторые отдаленные территории, такие как Трансиордания (образованная в 1115 г. и переданная в феод в 1140 г.), изменили баланс между владениями феодалов и собственностью короны. Но даже в это время перемен королевская власть сохранила свою силу. Законодательные акты, которые, возможно, восходят к временам Балдуина III (1143–1162), правление которого едва ли отличалось чем-либо новым в этой области, давали королю право конфискации фьефов без суда у их владельцев по разным причинам. Некоторые из них, такие как подстрекательство к бунту крестьян против короля, были признаваемы уважительной причиной в любом феодальном суде. Но перечень наказаний за другие правонарушения показывал, насколько королевская власть сохранила свои полномочия в середине XII в. Такие действия, как открытие морского порта и торгового пути в мусульманские страны, чеканка своей монеты и подделка королевских монет, сразу же влекли за собой наказание без решения суда. Это были королевские прерогативы и монопольные права, которые, несмотря на существование независимых сеньорий, монархи Иерусалима сумели удержать за собой. Более того, вплоть до конца XII в. корона сохраняла право надзора за земельными владениями феодалов. Это касалось не только сферы закона, существовали и другие области, в которых сеньоры не были свободны от королевской опеки. Присутствие короля в любом сеньориальном суде сразу же делало его «королевским». Верховенство королевской власти объясняет тот факт, что соглашения с итальянскими коммунами, что касалось также городов, расположенных на землях сеньории, заключала сама корона.
Влияние королевской власти на церковь было значительным. Первые попытки преобразовать королевство в церковное государство провалились, и даже просьбы патриарха передать Иерусалим и Яффу во временное владение церкви, хотя на это было получено согласие Готфрида Бульонского, так и не были удовлетворены. Та же просьба, с которой вновь обратились к королю, теперь уже Балдуину I, была столь же безуспешной. Единственным следствием этих обращений было появление патриаршего квартала в Иерусалиме вокруг храма Гроба Господня. Довольно странно, но церковь так никогда и не обрела политического веса в «королевстве Креста». О конфликте по поводу инвеституры, потрясшем европейское христианство, здесь было неизвестно. Фактически, несмотря на обращения к Риму по спорным вопросам выборов и симонии, король Иерусалима имел решающее влияние на выборы епископа. Следуя традиции, получившей письменное оформление в середине XII в., король имел право выбрать епископа из трех кандидатов, предложенных капитулом. Более того, во многих случаях король непосредственно влиял на выбор кандидатов, выдвигая своих фаворитов.
В середине XII в. аристократия укрепила свое положение за счет короны. Это выяснилось довольно скоро после принятия нового законодательства, которое способствовало росту владений баронов и укреплению их автономии. Споры о наследовании короны, возникшие, когда Балдуин III достиг совершеннолетия, привели к кратковременной гражданской войне (1152) с вдовствующей королевой Мелисендой, стремившейся к власти. Эта борьба, в процессе которой обе соперничавшие партии нуждались в помощи дворянства, сильно скомпрометировала монархию. Минуло одно поколение, и вновь вспыхнули споры за наследство после смерти отважного Балдуина IV Прокаженного (1185). Придворной партии, которую возглавили вдовствующая королева Агнес де Куртене, ее дочь Сибилла, не раз выходившая замуж, и Лузиньяны, противостояли местные дворяне, ведомые Раймундом III Триполийским, правителем Галилеи (граф Триполи с 1152 г., князь Галилейский и Тиверский с 1171 г.). Хотя королевская партия победила, новый король Ги де Лузиньян (1 186–1 190), муж Сибиллы и наследник ребенка-короля Балдуина V (1185–1186), никогда не пользовался уважением своих дворян и так и не смог вернуть утерянный престиж короне.
В этот период, незадолго до катастрофы в битве при Хат-тине (близ Тивериадского озера), проявилась новая тенденция в отношениях между монархией и дворянами. Два больших магната, Рено де Шатильон, правитель Трансиордании, и Раймунд III, граф Триполи и князь Галилеи, вели себя как независимые властители. Каждый из них проводил свою внешнюю политику. Так, Рено де Шатильон разорвал договор о мире, который гарантировал ему права прохода караванов из Египта в Дамаск, а Раймунд позволил мусульманам совершить набег на королевство через территорию Галилеи. Фатальный исход битвы при Хаттине (1187) окончательно подтвердил слабость монархии, и за власть стали соперничать магнаты-крестоносцы.
