Однако прошло четыре долгих года после начала крестового похода, прежде чем Иерусалим был завоеван, и во время длительного пути на Восток пришлось отказаться от многих идеалов. Духовные устремления, что вели участников похода, за исключением отдельных его представителей, постепенно улетучились навсегда по пути через Малую Азию. Более того, со смертью папского легата Адемара де Пюи в Антиохии больше уже не вспоминали об официальных заявлениях церковной иерархии. Да и командующие армиями, по крайней мере те, кто решил остаться на Востоке, видели себя в качестве правителей светского государства.
Тем не менее изначальный духовный порыв не угас. Готфрид Бульонский присвоил себе титул «Защитника Гроба Господня». Спустя короткое время ситуация в королевстве стабилизировалась, и Готфрид, как и князья Антиохии и Эдессы, принес присягу на верность избранному патриарху Даимберту, бывшему архиепископу Пизанскому, и заявил о себе как вассале Гроба Господня. Более того, «Защитник Гроба Господня» обещал передать патриарху города Иерусалим и Яффа, как только границы королевства расширятся. Это было важнейшим требованием церкви. Меньше чем через год (в 1100 г.) брат Готфрида и его наследник Балдуин I был коронован и титул «Защитника» был предан забвению. Благоприятный момент миновал, и, когда несколько лет спустя патриарх Стефан (1128–1130) вновь заявил о прежних требованиях, на них просто не обратили внимания. Отдельные споры между королями и патриархами имели место и в последующей истории королевства, но в целом прелаты сохраняли лояльность.
В Латинском королевстве, в становлении которого участвовал, а затем оказывал ему значительную поддержку Ватикан, церковная иерархия не играла решающей роли. В то время как европейские монархи отчаянно боролись за право выбора епископов, монарх в Иерусалиме имел решающий голос при их назначении. Это касалось как епископата, так и патриарха. Обычно капитул храма Гроба Господня (позднее собор епископов) составлял список кандидатов в патриархи, который представляли королю; именно за ним оставалось право выбора. Королевский двор часто вмешивался в процесс отбора кандидатов, предложенных капитулами кафедральных соборов. Это имело место в то время, когда в Европе папство напрягало все свои силы в борьбе с императорами и королями, чтобы добиться свободных церковных выборов. В Европе сочли бы практику крестоносцев за чистую симонию. Несмотря на благочестивое заявление Жана д’Ибелина, правителя Яффы и автора знаменитых «Иерусалимских ассизов» (Assises de Jerusalem), составленных в середине XIII в., что Иерусалимское королевство имеет двух «основных сеньоров», одного духовного – патриарха, а другого мирского – короля, в действительности все было совсем не так.
Именно в свете подобных отношений мы должны рассматривать другую особенность Латинского королевства. Как и повсюду в христианстве, церковь имела в своем ведении регистрацию родившихся и заключение браков, дела о наследовании, вопросы отпадения в ересь и сексуальных перверсий. С другой стороны, церковь не имела в королевстве, как в Европе, больших земельных владений. Существовало всего лишь четыре крошечных церковных манора; ко второй четверти XII в. их число сократилось до трех. Требование патриарха владеть Иерусалимом закончилось компромиссом. Один квартал города вокруг Гроба Господня, или, как его называли, «патриарший квартал», стал церковной сеньорией в столице, которая, в свою очередь, была королевским манором. Согласно преданию крестоносцев, квартал Гроба Господня в середине XI в. подарили христианам Фатимиды Египта, которые заключили соглашение с византийским императором, дав обещание оплатить ремонт городских стен, примыкавших к кварталу. Затруднительно сказать, действительно ли получение независимости этого квартала восходит к XI в. или к более позднему времени. Как бы то ни было на самом деле, в квартале была собственная патриаршая администрация, и все жители находились в юрисдикции патриарха. Неясно, требовал ли монарх сюзеренитета над церковной частью города, но подобное выглядит сомнительным. Вопросы безопасности, которые были целиком в руках королевской власти, возможно, привели квартал к зависимости де-факто.
Другим церковным манором была Лидда, известная как место рождения святого Георгия, христианского воина-мученика. Эта сеньория была учреждена во время 1-го Крестового похода еще до осады Иерусалима. Армия остановилась на отдых в соседнем городе Рамла, который покинуло его гражданское население, и посвятило город Богу в благодарность за свою победу. Это было первое латинское епископство в Святой земле и первый манор. В новый диоцез входила Рамла и близлежащая Лидда. Но довольно скоро (около 1 1 19 г.) Рамла оказывается в руках светского правителя, в то время как власть епископа, кафедра которого располагалась в Лидде, распространялась только на этот небольшой город.
Назарет, третья церковная сеньория, был создан крестоносцами, поскольку первоначально кафедра епархии располагалась в отдаленном Бейсане
[15]. Крестоносцы перевели ее в Назарет в Галилее, и епископ стал правителем города. То же самое произошло с небольшим городком Вифлеемом
[16], возведенным в ранг епархии, а сам епископ стал правителем города.
Как мы видим, территориальная власть церкви, в отличие от ее экономических ресурсов, была крайне незначительна, что, несомненно, приводило к тому, что она не играла большой роли в политике.
Ограниченность властных полномочий духовенства в системе феодальных отношений нашла свое отражение также в законодательстве королевства, которое запрещало церковным организациям владеть фьефами. Об этом говорится, в той или иной степени, в различных договорах крестоносцев. Тем не менее при внимательном ознакомлении с документами обнаруживаются факты сотен земельных дарений церковным организациям. С точки зрения закона земельные дарения короля считались не феодальными владениями, но «земельными пожертвованиями» (elemosina). Однако с помощью этого закона вряд ли можно систематизировать все дарения церкви со стороны мирских правителей и вассалов и подвассалов короны. Последние считались (за исключением свободной от ленных повинностей собственности) феодальными владениями, и дарения церкви означали отчуждение феодальной собственности, которая, находясь в руках церкви, больше не облагалась обычными феодальными налогами. Запрещение отчуждения феодальных владений в пользу церкви было распространено и на городскую собственность, то есть владения горожан. Законоведы крестоносцев ясно свидетельствуют об этом запрещении, но церковные источники говорят о значительных пожертвованиях городской собственности церкви.
Церковные владения не были полностью свободны от государственных обязательств. Принятые в королевстве в последней четверти XII в. правила призыва на военную службу обязывают церковь выставить определенное количество новобранцев для службы короне. В данном случае речь шла не о рыцарях, но о «сержантах», пеших или конных, численность которых была значительной. Церковная собственность тем самым вносила свой вклад в оборону королевства.
Создание латинской церкви на Востоке было сложной проблемой, которая так и не нашла удовлетворительного решения. Основной проблемой была несовместимость древних византийских (восточноримских) традиций и новой организации поселений крестоносцев. Латинское завоевание означало разрыв с византийским прошлым, хотя завоеватели были заинтересованы в том, чтобы их считали законными наследниками предыдущей власти. Они были вынуждены приспосабливать существующую традицию к новым потребностям.
