Иногда во время остановки процессии у ближайшей церкви в ней начинали звонить во все колокола, чтобы не дать священнику произнести проповедь и помешать ее участникам. Подобный случай имел место, к неудовольствию всех жителей города, когда госпитальеры однажды попытались сорвать молебен верующих в храме Гроба Господня. Бывало и так, что аббат какого-либо монастыря начинал служить самовольно, не получив разрешения у настоятеля, или патриарха, или каноников Гроба Господня. Такие конфликты часто разрешал церковный суд, или их передавали на рассмотрение высших иерархов. Праздничную службу Рождества Христова в базилике Вифлеема часто возглавлял патриарх.
В Пепельную среду патриарх встречался в зале капитула с канониками и братьями-мирянами конгрегаций. В полдень один из больших колоколов созывал верующих в придел Голгофы. Со ступеней этой святыни патриарх проповедовал всем собравшимся во дворе храма. После исповеди, отпущения грехов и благословления верующих их головы посыпали пеплом.
В праздник Сретения устраивалась процессия с зажженными свечами, кадильницами для курения фимиама и крестами от храма Гроба Господня к храму Господню.
Вербное воскресенье праздновалось особенно пышно. Перед восходом солнца сразу же после утрени все духовенство Иерусалима, патриарх, приоры монастырей горы Сион и Елеонской (Масличной) горы, а также настоятель храма Богоматери в Иосафатовой долине отправлялись пешком в Вифанию. Ризничий храма Гроба Господня нес самую почитаемую реликвию – Святой Крест. Тем временем жители города собирались у храма Господня вместе со священниками церкви Воскресения, монахами монастырей Святого Иоанна, Святой Марии Латинской и горы Сион. На эспланаде храма один из прелатов благословлял пальмовые и оливковые ветви, принесенные людьми, и вел процессию через ворота Иосафата в долину с одноименным названием, расположенную сразу же за городскими стенами. Здесь они встречали процессию, шедшую из Вифании, во главе с патриархом, несущим Крест. Затем процессия поднималась по крутому склону на холм, с которого открывался вид на долину, и шествовала в храм Господень, входя в город через Золотые ворота (открытые специально по этому случаю), в воспоминание триумфального входа Христа в Иерусалим. Обойдя владение тамплиеров в храме Соломона, процессия с молитвами подходила к храму Господню. Таким образом, эпизод из Нового Завета, изображенный на тысячах картин и скульптур, разыгрывался in situ.
Обряд умывания ног накануне Страстной пятницы совершался в монастыре Святой Марии на горе Сион. Живший в XII в. автор Требника храма Гроба Господня, согласно которому мы ведем свое описание, хотел удостовериться заранее, что ноги приглашенных бедняков были вымыты еще до церемонии, чтобы вовремя обнаружить у них случаи проказы или других заболеваний. Перед совершением обряда патриарх молился и затем освящал благословленное масло, которое раздавалось всем конгрегациям. Вслед за этим приор и каноники Гроба Господня выносили тазы и полотенца, умывали головы и ноги бедняков, целовали у них руки и раздавали им одежду и обувь. На следующий день в пятницу из ризницы храма Гроба Господня выносили Святой Крест и выставляли его в приделе Голгофы. Собор священников храма молился босым, и его призывал на мессу не удар колокола, но стук в деревянное било, обычай, принятый на Востоке.
Какой бы известностью ни пользовались эти празднества, но самой важной церемонией, имевшей место только в Иерусалиме, было схождение Благодатного огня. Корни события уходили в отдаленное прошлое (но о нем нет свидетельств ранее IX в.). Обычай греков празднования кануна Пасхи был перенят франками. Вначале в нем проявлялись византийские черты, но впоследствии они исчезли. Православный игумен Даниил из Руси, посетивший Иерусалим в 1105 г., хотя и не настроенный против франков, все же с радостью воспринимал участие в праздновании греческих монахов из монастыря Святого Саввы. Он с удовлетворением отмечал, что греческие лампады на Гробе Господнем сияют иначе, чем зажженные франками, что свет их более яркий. Позднее здесь служили только франки, и в Требнике упоминается только франкская община.
Священники и народ заполняли всю большую базилику, и многие были вынуждены оставаться на внешнем дворе. Для короля и сопровождавшей его свиты приходилось расчищать дорогу к малому западному входу к местам напротив Гроба. Невообразимая давка (которая часто приводила к тому, что в толпе были задохнувшиеся) и напряженное ожидание чуда создавало атмосферу скорого прихода Мессии. Для христиан той эпохи Иерусалим был единственным местом в мире, где каждый год в назначенное время чудо становилось реальностью и можно было ощутимо почувствовать присутствие Бога. Всегда были сомневающиеся, и анонимный автор Требника советует патриарху «выбрать трех-четырех человек, в том числе и среди паломников, если таковые будут присутствовать, которые известны своей честностью и благочестием, тех, кто достойны, по его мнению, принять участие в подобном чудесном событии, чтобы опровергнуть возражения всех сомневающихся и укрепить веру. Им следует отправиться туда, где хранится Святой Крест». Затем Святой Крест несли во главе процессии четыре босоногих служителя, которые обходили с ним Гробницу, увенчанную большой серебряной статуей Христа и находившуюся под открытым куполом придела Вознесения.
«Собравшиеся здесь толпы людей, представителей всех наций, возносят громким голосом молитвы прошения, непрестанно обращаясь к Богу. Он должен услышать мольбы и слезы своих рабов и снизойти к ним и возвеселить их чудом схождения Благодатного огня».
Шесть или семь раз Крест обносили вокруг Гроба под усиливавшееся молитвенное пение собравшихся и их призывы. Наконец, одна из погашенных лампад над Гробом Господним начинала чудесным образом мерцать колеблющимся светом. Тот служитель, кто нес Крест, заходил в Кувуклию и со страхом Божиим и почтением зажигал свечу от чудесного огня. Его приносили патриарху, и тот передавал огонь королю и его свите, присутствовавшей в храме. Затем раздавался звон двух больших колоколов, и тысячи свечей зажигались от одной первоначальной под пение гимна Te Deum laudamus («Тебя, Бога, хвалим»). Этот праздник, более чем какой-либо иной, поражал воображение франков, так же как и пилигримов. Но чудо действовало до тех пор, пока существовало Первое королевство. С потерей Иерусалима наступило отрезвляющее пробуждение, и папа Григорий IX в 1238 г. своей буллой отменил латинское празднование (Иерусалим тогда короткое время был в руках франков). Восточные церкви продолжали проводить обряд
[17]. Когда читаешь описание празднества у лорда Керзона в середине XIX в., возникает ощущение, что присутствуешь на церемонии, происходившей семь веков назад.
Пасха праздновалась с большой пышностью. Центральной частью торжеств был ритуал «Посещения Гроба Господня», который в античное время распространился из Иерусалима и вернулся в этот город с крестоносцами в европейском обличье. Хорошо известно, что этот обряд привнес в торжественную восточную литургию некий драматизм. В Средние века он способствовал развитию жанра религиозной драмы. Можно было ожидать, что в аутентичной исторической обстановке Иерусалима он будет развиваться и дальше и станет для всех образцом. Так бы все и шло, но спустя какое-то время со всеми начинаниями было покончено. Давайте послушаем, что говорит древний Требник. Во время заутрени «три молодых клирика в женской одежде стоят за алтарем, как это принято у древних греков и римлян… затем, следуя за свещеносцами, они выходят оттуда; каждый держит в руках золотой или серебряный сосуд с небольшим количеством мирра, и они начинают петь O Deus, quis revolvet? [ «И говорят между собою: кто отвалит нам камень от двери гроба?» (Евангелие от Марка, 16: 3)]. И когда они приближаются к вратам Гроба Господня, два других клирика со свечами и в накидках с капюшоном становятся перед входом или близ него и поют в ответ: Quem queritis [ «Кого ищете»]. А жены отвечают: Jhesum Nazarenum. Тогда те им в ответ: Non est hic, surrexit [ «Его здесь нет, Он воскрес» (Евангелие от Матфея, 28: 6)]. Они продолжают петь, когда жены входят во Гроб и после короткой молитвы выходят и встают посреди хора. Они громко всем возвещают: Alleluia. Resurrexit Dominus».
