Подражая большим духовно-рыцарским орденам, по всей Святой земле в XII–XIII вв. основывались менее важные религиозные ордена и братства. Их военное и политическое значение было ничтожным, но они представляют интерес как выражение тех же самых общественных и духовных запросов, которые дали начало большим орденам.
Самым известным среди малых орденов был орден Святого Лазаря Иерусалимского. Мы полагаем, что он был основан в Иерусалиме в 20-х годах XII в., хотя первые привилегии датируются 1 130–1 145 гг. Основным направлением деятельности ордена был уход за самыми отверженными в обществе людьми – прокаженными. Их основным учреждением был «Дом для прокаженных» (Domus leprosorum) в северной стене Иерусалима, вблизи небольшой потерны, которой они дали свое имя. В Средневековье проказа не поддавалась излечению, и целью ордена было обеспечить изоляцию больных от общества. На орденской печати было изображение прокаженного, лицо которого было обезображено болезнью; на больном была туника с открытым воротом, голову покрывал чепец. Одну руку он прячет под туникой, в другой – колотушка. Когда они покидали свое убежище, они были обязаны предупреждать людей о своем присутствии, громко стуча колотушкой.
В «Доме для прокаженных» вскоре начали действовать своя церковь и монастырь (1142), а в середине столетия (1147) появилось Братство прокаженных Иерусалима. Немного позже (1155) у них уже был свой магистр. Братство имело дома в Тиверии и Аскалоне, позже в Акре, а возможно, и в Кесарии, а также в Бейруте. Видимо, к середине XII в. это больничное заведение превратилось в духовно-рыцарский орден с соответствующими правилами. Утверждают, что магистр ордена должен был быть сам болен проказой, подобно своим братьям по оружию. Мы знаем об участии больных проказой братьев совместно с большими военными орденами в роковой битве при Форбии (Хирибийя) в 1244 г., где они понесли тяжелейшие потери. В Акре, новой столице королевства, орден имел свою Башню Святого Лазаря в северном пригороде Монсумаре и отвечал за ее оборону. Дом ордена располагался вблизи моря, на северной оконечности города, а вблизи кафедрального собора был образован женский монастырь для ухода за прокаженными. В 1253 г. орден предпринял неудачный набег на мусульман в Рамле, и только своевременное вмешательство Святого Людовика IX спасло орден от полного разгрома.
Другие ордена менее известны. Это орден Святой Троицы, орден меча (Militia Spatae), орден Святого Духа (Militia Sancti Spiritus), орден рыцарей Святого Лаврентия (Sanctus Laurentius de Militibus). Все они участвовали в обороне Акры во время ее последней осады в 1291 г. Орден Святого Духа был, вероятно, образован на основе братства с тем же названием, а затем был преобразован в военный орден. Орден рыцарей Святого Лаврентия или Сан-Лоренцо был, по-видимому, орденом рыцарей из Генуи, патроном которой был святой Лаврентий. В этом случае мы можем провести параллели с орденом тевтонских рыцарей, английским орденом Святого Фомы Кентерберийского и испанским орденом Святого Иакова. Эти ордена имели свои больницы и кладбища, но не приобрели известность.
Духовно-рыцарские ордена были заинтересованы прежде всего в поддержании присутствия крестоносцев на Востоке. Их в большей степени, чем итальянские коммуны, беспокоило положение в Святой земле, которой они щедро жертвовали жизни и деньги. После того как первоначальный порыв завоевателей в первой четверти XII в. угас, на Святую землю начали смотреть с чисто коммерческой точки зрения, чему способствовала и политическая ситуация. Главные административные органы общин находились в Европе; духовенство прибыло из родной страны, и местные церкви подчинялись кафедральным соборам метрополии. Напротив, все церковные коллегии и епархии военных орденов в христианской Европе подчинялись генеральному капитулу в Святой земле. Нет ничего более убедительного, чем лексика орденских документов, в которой нашли свое отражение взгляды крестоносцев. Так, если под словом Outremer (заморские владения) во всех странах в XII–XIII вв. понимали Святую землю, то в орденских уставах так называли Европу. Это свидетельствует о том, что главным в их идеологии был Иерусалим.
Духовно-рыцарские ордена помогали мобилизовать материальные и людские ресурсы Европы для освоения католического Востока, реализуя на практике папские призывы к крестовым походам, вводя церковное обычное и чрезвычайное налогообложение. Интернациональный статус орденов был отражением их военного братства и универсальной природы христианства. Если Латинское королевство образовалось в результате объединенных усилий Европы, а крестовые походы были формальным продолжением этих усилий, то военные ордена обеспечивали постоянное присутствие на завоеванных землях сопутствовавшей им идеологии.
Несмотря на то что для поддержания этой идеологии были созданы необходимые социальные институты, она не устояла под давлением времени и общества. Следование первоначальным идеалам благотворительности и необходимость вести оборонительную войну рассматривались как двойственная задача всего ордена, представлявшего собой группу людей благородного происхождения, но не каждого его члена. Таким образом, ордена адаптировались к социальной структуре общества и его социальной стратификации. Ежедневный уход за больными стал обязанностью рядовых членов ордена, а военным ремеслом занимались рыцари благородного происхождения. Оборонительная война прошла через все этапы благочестивых намерений. Ордена действительно защищали веру и королевство, но, как и в наши дни, защита не может сводиться только к обороне, когда на границе напряженное положение, а страна находится в постоянной осаде.
Все полководцы духовно-рыцарских орденов в Святой земле без исключения не принадлежали к высшей европейской аристократии, хотя и принадлежали к знати. Это вполне соответствует тому, что мы знаем о первоначальном этапе формирования знати в среде крестоносцев. Военные ордена давали возможность карьеры для отпрысков неродовитого европейского рыцарства и тем самым становились инструментом социальной мобильности. Конечно, возможности были ограничены из-за обета безбрачия, когда не могли сложиться новые династии. Подобно тому как это происходило в монашеских орденах, рядовой никому не известный монах мог подняться до высших постов ордена.
Удивителен и не менее значим факт отсутствия в высших слоях орденов представителей местной знати. Казалось, важные руководящие должности, которые занимали носители рыцарских идеалов, должны были привлекать местных знатных крестоносцев. Но представители последних, как ни странно, не занимали высших постов. Единственным исключением являлись великий магистр ордена тамплиеров Филипп де Милли (1169) и великий магистр ордена Святого Иоанна Гарнье из Наблуса (1190). На основании этого мы можем заключить, что духовно-рыцарские ордена, несмотря на все их достоинства, были чужеземцами в глазах местной аристократии. Слава и сила ордена, его рыцарский кодекс поведения были достаточным поводом для представителей местной знати пополнить его ряды. Но все эти факторы были недостаточно действенны для того, чтобы они могли искренне принять его правила, рассматривать службу в ордене как призвание и возможность занять место в его руководстве.
Следствием этого феномена было неучастие духовно-рыцарских орденов в местной политике, за одним исключением. Великий магистр ордена тамплиеров Жерар де Ридфор страстно ненавидел графа Триполи Раймунда. Их интересы лежали в области международной политики, где они представляли противоположные интересы; во внутренней политике они выступали скорее посредниками и находились в скрытой оппозиции к местной аристократии, раздираемой войной партий. В отсутствие семейных связей с правящим классом, в условиях, когда такие отношения были одним из основных факторов власти в государстве и обществе, они оставались вне различных группировок аристократии в стане крестоносцев.
