В то время, как нам представляется, окончательно сложилась новая система поселений, значительные перемены произошли в области демографии. Почти в каждой деревне были заброшенные дома. Во владении каждой семьи находились большие участки земли. Крестоносцы могли сыграть свою роль в депопуляции населения в сельской местности. Нам известно о мусульманских беженцах из Палестины, которые поселились в Египте и Сирии. Невозможно с определенностью сказать, являлись ли они переселенцами из захваченных крестоносцами городов и деревень. Однако, даже признавая влияние крестоносцев, нельзя объяснить только их завоеваниями подобные изменения, имевшие далекоидущие последствия. С одной стороны, период покорения страны был довольно краток, он измерялся всего лишь десятью годами. Более того, в интересах завоевателей было сохранить деревни с жителями, ведь от них зависело их существование. Нам также приходится принимать во внимание те демографические изменения, что происходили в сельской местности во время, предшествовавшее приходу крестоносцев.
Крестоносцы не смогли обжиться в сельской местности. Предпринимались попытки колонизации, включая внедрение новых видов поселений, но результаты не оправдывали усилий. Колонизационная политика не изменила этнический состав крестьянства. Не только франкского крестьянина нельзя было увидеть в селе, то же самое можно сказать и о франкском землевладельце. Его обычным местом пребывания был город, в редких случаях местный замок. Этот факт имел далекоидущие экономические и социальные последствия для общества крестоносцев.
Феодал часто проживал в своем городском дворце, зачастую даже вне своего манора, как это было, например, в Акре. Это было одним из первых примеров нового социального явления – помещик, живущий вне своего имения. Отсутствовали прямые связи между феодалом и его землей. Было только отношение пользователя к постоянному источнику его дохода. Подобное положение препятствовало хищнической эксплуатации земли, тому, что немцы называли емким словом Raubwirtschaft, так как было в интересах помещика сохранить землю и людей, которые гарантировали ему будущие доходы. С другой стороны, мало что напоминало о взаимоотношениях землевладельца и его арендатора, объединенных общими интересами, близким соседством и традиционным патернализмом. Отсутствующий владелец был прежде всего рантье. Его отсутствие было тем более явным и возмутительным для местного населения еще и вследствие того, что он принадлежал к завоевателям. Для многих он был угнетателем, эксплуататором и неверным в одно и то же время. Несмотря на то что мусульманский географ Ибн-Джубайр утверждает, что экономическое положение палестинского феллаха при крестоносцах было значительно лучшим, чем их соотечественников под властью мусульман, этого было явно недостаточно, чтобы между землевладельцем из среды крестоносцев и его крестьянами сложились доверительные отношения.
Наличие рантье объясняет также самую важную особенность организации сельского хозяйства во времена крестоносцев – отсутствие манориальной эксплуатации, с присущими ей поместьями и барщиной (corvees). Для того чтобы земли, не сдаваемые владельцем в аренду, приносили доход, был необходим прямой и постоянный надзор за ними. Славянская пословица гласит: «От хозяйского глаза и конь добреет». Отсутствующий владелец в отсутствие посредников-управляющих не мог в должной мере успешно эксплуатировать свои земли. Крестоносцы сделали необходимые выводы и отказались от манориальной системы. Одна треть урожая и определенные квоты на фрукты, овощи и молочные продукты вполне удовлетворяли потребности дворянского семейства. Городская собственность и доходы от торговли давали дополнительный доход. Излишки сельскохозяйственной продукции крупных землевладельцев хранились в цитадели или замке, ею могли пользоваться вассалы как рыцарского, так и простого происхождения. Подобная неманориальная система использования земель в итоге привела к складыванию взаимовыгодных экономических отношений между землевладельцем-крестоносцем и крестьянином-мусульманином. Владельцу был обеспечен доход, который менялся в зависимости от урожая от года к году; крестьянин обладал большей свободой, и его меньше эксплуатировали, чем при господстве мусульман и определенно меньше, чем его собратьев в Западной Европе.
Сельское хозяйство было экономической и материальной основой существования крестоносцев, и его организация определила характерные особенности колониального общества завоевателей. Его наиболее типичная черта – прослойка рантье и землевладельцы, проживающие вне своего поместья, что углубляло пропасть между завоевателями и завоеванными.
Деньги
В Средние века и в более позднее время слово «Левант» будило в людях воображение и вызывало представление о больших оживленных базарах и портах Востока. Это было реальностью, и о том свидетельствуют многие итинерарии (описания путешествия) по Святой земле. Латинскому королевству крестоносцев, расположенному на перекрестье путей из Европы, Азии и Африки, казалось, было предназначено сыграть важную роль в международной торговле. Однако требуется дать более точное определение месту общественных институтов крестоносцев в торговых связях между Востоком и Западом.
В международной торговле эпохи заката Римской империи и в раннем Средневековье господствовали в обращении византийская номисма (восточно-римский вариант солида) или наследовавший ей гиперперон (иперпер), золотые монеты высочайшего качества и с относительно стабильным курсом. Будучи средством обмена в Средиземноморье и важным товаром варварской Европы вплоть до Скандинавии, эти золотые монеты относительно недавно были названы «средневековым долларом». Когда в конце VII в. монополия была нарушена и мусульманский золотой динар влился в атрофированные артерии международной торговли, мир вокруг mare nostrum принял обе денежные единицы. Их поддерживала экономическая мощь двух крупнейших империй, чья хозяйственная активность затронула всю Европу вплоть до Северного моря и через Индийский океан и степи Евразии распространилась до Дальнего Востока.
Утверждение колоний крестоносцев на границе Византии и Ислама породило третью денежную единицу, которую начали чеканить крестоносцы, – безант. Много надежд и ожидания было связано с тем, что безант станет третьей по значимости золотой монетой в международной торговле. Казалось, золотые запасы Европы и ее развитая торговля, а также близость рынков Востока дают этой монете великолепный шанс. Но безант даже в свои лучшие времена не оправдал надежд крестоносцев. Само его название говорило о том, что первые золотые монеты, встреченные крестоносцами, были византийскими. Арабская вязь на монетах напоминала о надписях динара Фатимидов в Египте. Затем религиозное чувство потребовало добавить на монеты изображение креста и заменить хвалы Аллаху и его пророку славословиями Святой Троице, по-прежнему переведенными на арабский язык. Использование на королевском монетном дворе арабских литейных форм объяснялось не восточным влиянием, но твердым коммерческим расчетом. Целью крестоносцев было сделать так, чтобы новая монета была принята на Востоке. В этом деле их постигла неудача, они не выдержали конкуренции со стороны Византии и мусульманских правителей. Тем не менее безант был удостоен чести быть первой золотой монетой христиан в широком обращении, который чеканился за сотню лет до того, как в Италии появились флорины и дукаты.
