«Проще, правдоподобнее и не вдаваясь в детали».
– Она совсем лишилась ума – перестала меня узнавать. Постоянно пряталась в пещерах и думала, что фонари на вершинах скал были мигающими фиолетовыми огнями богов, вернувшихся из мира мертвых. Будто они снова ожили, поднялись из глубин и теперь прочесывают остров в ее поисках.
Харк покачал головой и грустно прищелкнул языком. Сейчас он и сам почти поверил своей сказке. Конечно, это ложь, но, как любая первоклассная ложь, она несла в себе толику правды. Он видел, как старики таким же образом сходили с ума, их детские страхи всплывали на поверхность, подобно утопленникам.
– Вчера вечером она появилась в той бухте, и, клянусь, кости просвечивали под ее кожей. Я понял, что она не протянет до утра. Она пряталась в пещере, ослабевшая и голодная, чтобы стоять на ногах… Но стоило ей выйти, как фиолетовый свет снова сводил ее с ума. Она начинала вопить и, спотыкаясь, опять бежала в пещеру. Я попытался передать ей еды и воды, но она наставила на меня нож. Глупая корова!
Харк покачал головой.
– Вот я и сказал ей, что все хорошо, что бог уже уходит. Если она подождет, то сама убедится, что на берегу темно и безопасно. Потом я взобрался на тот утес и сделал, что обещал.
– Ты бросил безумную женщину умирать в одиночестве? – резко спросила женщина с моноклем.
– Да, – кивнул Харк.
«Никаких оправданий, никаких колебаний».
– Бросил. И даже не знаю, помог ли ей, разбив фонари. Может, она так и осталась в той пещере. А может, вышла и умерла в своей палатке, в темноте и покое. Не знаю, но я не мог не попытаться. Это все, что я мог ей дать.
Харк глубоко вздохнул и оглядел собравшихся. Он выставил себя в лучшем свете. Парень, выросший без присмотра, но храбрый, искренний и благонадежный. Из тех смышленых добросердечных людей, которые отдадут последний кусок тому, кто заслужит их благодарность. Харк знал, что такая характеристика гораздо выгоднее, чем «подлый мелкий жулик с обширными преступными связями».
Женщина несколько секунд удерживала его взгляд, после чего вскинула брови и отвела глаза. Теперь она выглядела безразличной и скучающей. Харк прикусил губу. Неужели он не так повел игру?
Аукционист, все это время просматривавший свои заметки, громко откашлялся, и Харк от неожиданности подскочил.
– Еще есть вопросы? – недовольно спросил аукционист; в тоне явно сквозило нетерпение. – Нет? В таком случае перейдем к торгам.
Кровь бешено забилась в висках Харка. Ему удалось сохранять внешнее спокойствие, пока он разыгрывал свой спектакль, но теперь неожиданно он понял, что ему трудно дышать.
– Начальная ставка? – спросил аукционист.
Харк рефлекторно взглянул на женщину, которая задавала ему вопросы. Та углубилась в каталог. Неужели она потеряла к нему интерес, несмотря на то что Харк удовлетворил ее любопытство? Он оглядел других покупателей, но понял, что все это время возлагал надежды только на нее. И историю адресовал именно ей.
Один из покрытых шрамами мужчин поднял руку и предложил ничтожную сумму. Гордость Харка была ранена. «Но если они все-таки начали делать ставки, значит, я чего-то стою, – напомнил он себе. – Есть шанс, что кто-то предложит цену повыше». Он старался не думать о том, что его могут запереть в вонючем трюме, о кандалах, натирающих кожу запястий и щиколоток.
Шахтовладелец, изучавший его в карманный бинокль, поднял руку и произнес цифру, мало чем отличавшуюся от первой. Харк представил, как протискивается через узкие подземные щели и его накрывает камнепадом. Он вонзил ногти в ладони. «Сделайте еще ставку хоть кто-нибудь! Пожалуйста!» Харк с отчаянием оглядел других покупателей, в частности женщину с моноклем. Он даже устремил умоляющий взгляд в сторону веснушчатой, поцелованной морем девочки. Ничего. Никто глазом не моргнул. Мужчина со шрамами снова сделал ставку, чуть выше стоимости живого козла. Шахтовладелец пожал плечами, очевидно, отказавшись от дальнейшего торга. Наступила тишина.
– Ставок больше нет? – спросил аукционист. – В таком случае…
Он взял перо и потянулся к чернильнице, чтобы записать детали сделки в большой книге. У Харка потемнело в глазах. Сочиненная им история была его последним шансом, но ее оказалось недостаточно. Грудь стеснило, и он не сразу осознал, что перо аукциониста замерло над чернильницей.
– Мэм? – спросил он. – Это ставка?
Харк повернулся и уставился на женщину с моноклем, которая подняла руку.
– Да, – подтвердила она. – Ставка.
Названная ею сумма была небольшой, но все-таки вдвое выше предыдущей. Харк видел, как мужчина со шрамами оценивающе оглядел его. Худое тело и слабые руки явно не подходили для работы веслами. Торговцы людьми были не против купить его за медяк. Но только если медяк не был фальшивым. Поэтому они дружно замотали головами. Аукционист кивнул женщине и записал детали сделки. Харка поспешно вывели из зала и втолкнули в маленькую боковую комнату.
От облегчения он даже обмяк. Ему позволили сесть у стены, и он скрючился на полу, слишком оцепеневший и уставший, чтобы обращать внимание на свое окружение, даже на тех осужденных, которых по одному вводили в комнату. Он выжил. Он точно выживет. Сейчас Харк не мог думать ни о чем другом, даже когда клерк в серовато-коричневом камзоле стал осматривать его и допрашивать. Есть ли у него татуировки? Нет ли недостающих зубов? Заметных увечий?
Харк машинально отвечал на вопросы, позволил клерку измерить его руки и ноги и переписать шрамы, хотя знал причину такого осмотра. Если он попытается сбежать от новой хозяйки, эти приметы помогут его разыскать. Далее художник со скучающим видом нарисовал его портрет. Харк оглядел весьма нелестный для него набросок худого лица со впалыми щеками и представил объявления о розыске, расклеенные по пристаням всего Мириеда.
Прошло полдня, прежде чем новая хозяйка Харка наконец пришла его забрать.
– Прошу вас прижать личную печать к воску. Вот здесь, доктор Вайн, – со всей возможной учтивостью попросил сопровождавший ее клерк. – Через час все бумаги будут готовы.
Теперь, когда женщина подошла ближе, Харк заметил некоторые особенности. Крошечные светло-лиловые точки в карих глазах. Маленький островок мертвенно-бледной кожи у правого виска, почти скрытый темными волосами. Это были метки, не слишком выделявшиеся, но все же верные признаки того, что она много времени провела с боготоваром или с водой Подморья. Со временем оба этих занятия непредсказуемым образом меняли тело, и никто не знал почему. Небольшие метки были вполне обычным явлением, особенно среди работавших на глубоководных субмаринах и фабрике клея, производимого из боготовара.
– Хотите, чтобы ему надрезали ухо? – спросил клерк.
Харк умоляюще взглянул на хозяйку. Уши закоренелых преступников часто надсекали. Если насечек было три, следующий арест означал немедленную отправку на виселицу. Пока что Харку удавалось избегать этого наказания.
