Перед ним, уперев руки в боки, стояла доктор Вайн. Куда подевался ее привычный вид, задорный и одновременно опасный? Сегодня в ее глазах было бешенство, а слова хлестали, как удары бича. Позади нерешительно переминался встревоженный Клай.
– Сюда! – коротко приказала Вайн, подтолкнув Харка и Клая в маленькое помещение для медитаций.
Непонятно, почему она была так рассержена. Разум Харка едва не помутился от паники. О чем она узнала?
– Клай, ознакомь его с нашими заметками и как можно скорее проведи в ту комнату. Не знаю, сколько времени у нас осталось.
– Что случилось? – пробормотал Харк.
– Пейл-Соул болен, – тихо ответил Клай. – Мы думаем, что он уходит.
– Я ведь говорила, Харк, что это главное! – взорвалась доктор Вайн. – Я велела тебе как можно скорее узнать, где он спрятал архив! По-моему, я ясно сказала тебе еще месяц назад!
У Харка подкосились ноги. Хорошее настроение доктора Вайн улетучилось, и под его ногами будто разверзлась глубокая пропасть. Конечно, она его предупреждала. Вайн хотела, чтобы он узнал все о библиотеке, но это задание не казалось ему срочным. За последний месяц он очень устал от исцелений. У него едва хватало сил выполнять рутинную работу.
– Если где-то здесь спрятана целая тайная библиотека, – сказала Вайн, – у нас остался последний шанс узнать, где она. Если тебе дорого твое будущее, Харк, узнай все что можешь! И поскорее!
Харк кивнул, в горле пересохло.
– Мне нужно идти, – объявила Вайн, все еще хмурясь. Провела обеими ладонями по волосам, раздраженно фыркнула и зашагала к выходу.
Клай медленно выдохнул.
– Но вчера Пейл-Соул не был болен! – воскликнул Харк. – Верно?
Неужели он не заметил, что священник нездоров?
– Иногда сумерки наступают медленно, – заметил Клай, опускаясь на стул. – Садись. Доктор хочет, чтобы ты больше узнал о Пейл-Соуле, прежде чем говорить с ним.
Харку пришлось выслушать торопливый рассказ о жизни старого священника. До того, как присоединиться к духовенству и принять имя Пейл-Соул, он был Карритером Фислом. Его отец был ночным сторожем, мать – портнихой, отчим – священником. Шестеро братьев и сестер, детство на Сайрене. Послушник в десять, священник к шестнадцати. Около десятка лет службы на Сайрене, где он иногда беседовал с Собирателем Духов, потом работал архивариусом на Несте.
Харк почти ничего не знал об этом, несмотря на долгие беседы со стариком, и сейчас упрекал себя за беспечность. Впрочем, ему сообщали просто сухие факты, основные сведения биографии. Словно высушенные кости в коробке.
– Пейл-Соул спокойнее, когда рядом именно ты, а не кто-то другой. – Клай оперся локтями о колени и уставился на сцепленные руки. – Думаю, на кону стоит твоя дальнейшая судьба, – тихо добавил он. – Будь как можно добрее, но, ради бога, найди информацию, которая нужна доктору.
Пейл-Соула уложили в отдельной комнате, чтобы он не заразил остальных. Комната освещалась только огнем очага и тусклым фиолетовым светом маленького фонаря, свисавшего с крюка на стене. Сейчас имя подходило старому священнику как никогда. Кожа была мертвенно-бледной, как серая глина. Но, даже несмотря на усталость, Пейл-Соул, казался возбужденным и нервным. Когда Харк сел рядом, он слегка вздрогнул.
– Все в порядке, – заверил Харк. – Это я.
Все было хуже некуда. Выражение лица Пейл-Соула осветилось доверием, когда он узнал Харка, и угрызения совести захлестнули мальчика с головой.
– Слишком тихо, – обреченно сказал Пейл-Соул. – Пытаюсь прислушиваться… но тишина все время мешает. Вот! – Он поднял палец и умоляюще глянул на Харка. – Слышишь? Музыка…
Сквозь неутихающий вой ветра за окном, сквозь приглушенные звуки шагов вдали и хлопанье дверей Харк услышал слабую песню металлических нот, неясную и печальную.
– Это звуки ветра, – догадался он.
– Да, – согласился священник, из которого словно выкачали весь воздух. – Конечно. Она никогда больше не вернется. Какой был во всем смысл?
Взглядом он умолял Харка ответить. А может, протянуть веревку – спасательный круг, в который он мог бы вцепиться.
– Ты когда-нибудь слышал пение Собирателя Духов?
Харк замотал головой.
– Я слышал, – сказал Пейл-Соул едва слышно. – И почему-то подумал о птицах. Звуки совсем не походили на птичий щебет, но напомнили мне о том, что птицам нет до нас дела. Им ни до чего нет дела. Они не думают, красивы они или нет. Они просто есть. Когда-то в детстве, на Сайрене, я слышал его, стоя на скалах. Знал, что Подморье поднимается из глубины, потому что неожиданно появились черные тучи, как отпечатки большого пальца на горизонте. Потом ветер изменился… и я услышал песню.
– Какой она была? – спросил Харк; если Пейл-Соул хотел поговорить о богах, возможно, удастся подвести разговор к архиву.
– Это не та мелодия, которую можно спеть.
Пейл-Соул откашлялся и попробовал воспроизвести тихий, глубокий ноющий звук.
– Нет, это не было музыкой… и было ею. Тот звук… сломал меня. Я побежал домой и все рассказал старшей сестре. Она велела никогда больше не ходить туда в одиночку. Она пообещала ходить вместе со мной. Анила. Ей только исполнилось девять, но она была старшей. И воспитала всех остальных. Я был ее любимцем.
Сердце Харка упало. Детские воспоминания никуда не ведут. Нужно каким-то образом прокрутить их на несколько десятилетий вперед.
– Иногда на закате мы поднимались на утес, – продолжал Пейл-Соул, лицо которого выглядело теперь безмятежным. – Море такое огромное… Анила называла его лоскутным одеялом, потому что оно было утыкано островками цвета: серебро переливается, облака отбрасывают пурпурные тени, иногда появляются корабли… тогда они казались гигантскими. Паруса в лучах заката надувались, напоминая розовые персики. Мы знали заклинания на удачу, чтобы не дать им утонуть, и они благополучно достигали горизонта. Я верил: так происходит потому, что мы шептали эти заклинания. Казалось… я был всесильным.
Харк не стал спрашивать, где сейчас Анила. Если она старше Пейл-Соула, возможно, уже мертва.
– Именно поэтому вы решили стать священником? – спросил он вместо этого. – Для того, чтобы защищать людей?
Лицо священника стало терять светлую задумчивость, словно темная туча затягивала луну.
– Мы действительно защищали людей, – ответил он, задрожав. – Когда-то они так гордились нами. Теперь же стыдятся. Не хотят вспоминать, какими испуганными были и как сильно нуждались в нас. Они действительно нуждались в нас.
Он посмотрел на Харка со страхом, словно этот мальчишка в желтых одеждах был его судьей и палачом.
– Боялись все. Мы делали все что могли… все… все… и теперь… и теперь они пришли и…
Старик стал дрожать от страха и смятения, казалось, они вот-вот разорвут его на части. Очевидно, Харку удалось вернуть Пейл-Соула в мучительное настоящее. Неожиданно старик с удивлением уставился на Харка, будто тот появился перед ним внезапно.
