«Нет, не могу, – неожиданно подумал он. – Я не могу его спасти». Редкие крики чаек снаружи вдруг сменились сумасшедшим гвалтом, словно птицы пытались заглушить его мысль. «Нет, нет, нет, нет!» – казалось, вопили они. Только услышав хруст гравия, он понял, почему встревожились птицы.
Харк подскочил к другой двери, открыл и скользнул в темноту. Закрыл за собой дверь как раз в тот миг, когда входная дверь распахнулась. Несколько секунд он стоял неподвижно, прижав ухо к двери. В кабинете раздавались мужские голоса. Харку удалось разобрать отдельные слова: «…придерживается одной истории… уверяет, что ничего не знала… если мы сделаем так, это может послужить уроком ее банде…»
Звучало все довольно зловеще, но вновь прибывшие по крайней мере говорили не о нем. Однако они не спешили уходить. Он услышал скрежет ножек стула. «Если они и дальше собираются тут болтать, придется искать другой выход», – подумал он и оглянулся, часто моргая, чтобы глаза привыкли к темноте. Слабый свет пробивался из восьми маленьких стеклянных, вставленных в крышу окон. Харк сумел разглядеть сумрачное, захламленное помещение, оно было гораздо больше, чем кабинет, и, возможно, занимало всю остальную площадь склада.
Харк сразу узнал эту вонь: щекочущий нервы запах гнили и соли. Вода Подморья. Но были и другие запахи. Пахло уксусом, в котором мумифицировали образцы, маслом, тошнотворно воняло потушенными страхофонарями. У левой стены были сложены ящики и бочки. Рядом стояли тачки и пара маленьких портовых кранов, цепи и крюки которых тускло поблескивали. Раскладные столы справа были загромождены серебристыми инструментами тонкой работы, бутылками коричневой и черной жидкости и громадными стеклянными линзами, прикрепленными к мраморным столешницам.
В центре, занимая большую часть помещения, возвышалось что-то огромное, неправильной формы, скрытое ширмами из корабельной парусины. Изнемогающий от любопытства Харк подобрался поближе. Он очень осторожно отодвинул ближайшую ширму и уставился на непонятный предмет длиной футов в двадцать
[40]. Предмет лежал на грубо сколоченном деревянном столе. Нечто подобное Харк иногда видел на рынке. На такие столы выкладывали свежую рыбу, чтобы не вываливать ее прямо на землю. «Свежий улов», – удивленно подумал он.
Перед ним лежал монстр из ночных кошмаров, сотворенный из хитина, переливающегося стекла и бледной плоти, с тщательно выверенной симметрией. Из верхней части тела выступала рыжевато-коричневая труба, испещренная концентрическими рядами тупых зубов и похожая на пасть миноги. С обеих сторон туловища выдавались огромные зазубренные клешни в пятнистых панцирях. Между пластинами брони блестели провода и медные трубки. С боков свисали мешки с бледной жидкостью. В центре лежал подсоединенный к дюжине трясущихся стеклянных трубок серый кусок плоти с темной извилистой щелью. Жабры Сокрытой Девы. «Но… Вайн должна была работать над субмариной! Она сама говорила!» Говорила ли? Теперь, когда Харк мысленно вернулся к последнему разговору с Вайн, он понял, что не помнит, произнесла ли она слово «субмарина».
Наконец он догадался, почему Лига бдительности выбрала для своей базы заброшенный остров. Понял, почему они скрывали свои разработки и расставили вооруженных часовых, чтобы никого сюда не пускать. Чтобы никто не видел, что именно они создают. Понял, почему Вайн не хотела, чтобы он или кто-то еще приходил в деревню. Они работали не над субмариной. Они создавали нечто, явно предназначенное не для плавания. Они создавали бога.
Харк завороженно смотрел на щель, и тут богошар дал импульс. Темная щель жабр неожиданно закрылась и сжалась. После столь резкого всасывания желтая жидкость хлынула в стеклянные трубки. По телу монстра прошла дрожь. Броня загремела. Одна огромная клешня дернулась и с грохотом упала на каменный пол.
Харк подпрыгнул. В висках застучало. Тотчас из офиса послышались недоуменные крики и звуки шагов. Дверь с шумом распахнулась. Харк бросился за ширмы и даже сквозь парусину увидел сияние фиолетовых страхофонарей.
– Здесь кто-то есть! Я видел его! Вон там!
Он обежал огромную распростертую фигуру в надежде спрятаться за ней. Но ничего не вышло. Топот ног приближался, несколько пар рук оттащили и отбросили ширмы. Его увидели, загнали в угол, ослепили фиолетовым светом. Схватили за руки и вытащили из угла на свет.
– Я могу здесь находиться! – завопил он, схватившись за последний шанс. – У меня есть записка от доктора Вайн! Я покажу!
Мужчины, схватившие Харка, ослабили хватку, и он смог залезть в поясной мешочек и вытащить записку. Когда вперед выступил третий, Харк понял, что перед ним капитан легионеров, которого он видел раньше. Капитан, очевидно, тоже его узнал. Выхватив бумагу из руки Харка и нахмурившись, он стал читать.
– Доктор, – окликнул он, – у вас есть этому объяснение?
В комнату вошла доктор Вайн с небольшой медицинской пилой в руке. Ей немедленно вручили записку. Брови Вайн полезли вверх.
– Вы сказали, что я могу прийти сюда, если будут новости, – выпалил Харк.
– Я никогда не говорила, что ты можешь прийти прямо в лагерь, – подчеркнула Вайн, правда, без явных признаков гнева. – Мало того, я настоятельно велела не делать этого. Как тебе не стыдно? Ты что, не смог запомнить такой важный приказ? И это при такой прекрасной памяти, как у тебя?!
Она снова посмотрела на него скептическим, изучающим взглядом, но вскоре заметила разбросанные ширмы и открывшегося всем собравшимся монстра.
– О, Харк, – сказала она, – ты не должен был видеть это.
– Я никому не скажу, – поспешно заверил он. – Вы сами знаете, что не скажу!
Вайн вздохнула и покачала головой. «Нет, – говорила ее улыбка, – не скажешь».
Разные люди по-разному отворачиваются от других. Харк всегда это знал. Некоторые гневно. Некоторые спокойно, с грустью или холодно. А некоторые, как оказалось, становятся твоими врагами с грустной, извиняющейся улыбкой.
Улыбка померкла, когда Вайн заметила, что одна из огромных клешней упала на каменный пол. Она нахмурилась и подошла ближе. Нагнулась, чтобы осмотреть клешню. Осторожно провела пальцем по броне в поисках трещин.
– Харк! – грозно воскликнула она. – Что ты сделал с моим богом?
И тут, словно в ответ, сфера снова послала импульс. Жабры сократились, и по стеклянным венам потекла тошнотворно золотистая жидкость. Тело качнулось и затряслось, выплюнув проводки и металлическую ленту; заклепка пролетела через всю комнату.
Вайн повернулась к Харку.
– Обыщите его! – крикнула она.
Харк стал брыкаться из последних сил и даже кусался, но его повалили на пол. В голове живо вспыхнули предостережения Квеста насчет сердца: возвращение богов, целая вечность в рабстве у чудовищ. Слишком поздно Харк попытался разбить локтем замотанное в тряпку сердце. Безуспешно. Капитан вытащил кулек из рукава Харка, развернул ткань, поднял сердце и застыл, потрясенно уставившись на него.
