К счастью, бог по-прежнему напоминал труп. Вайн, кажется, не смогла возродить к жизни импровизированное божество. Харк отодвинулся от дыры.
«– Они несут его на лодку?» – спросил он.
Селфин покачала головой:
«– Они готовят субмарину. Я видела, как они несут туда бутыли со сжатым воздухом, богоклеем, дыхательными аппаратами и снаряжением. Готовятся к путешествию».
Харка терзали досада и паника. Он осмотрел прочные деревянные стены, словно мог разрушить их одним лишь яростным взглядом. Но будь такое возможно, Селфин все бы здесь разнесла еще до его прихода. Вместо этого он обрушил кулаки на дверь. Селфин подскочила, возможно, ощутив вибрации дерева.
– Выпустите меня! – отчаянно завопил Харк. – Я все расскажу о реликте! Все, что вы хотите знать!
Он приготовил камертон, спрятал его так, чтобы его не было видно, но можно было быстро нанести удар. Если этот фокус сработает и дверь откроется на несколько секунд, всего на мгновение… Но никто не ответил. Никаких приближавшихся шагов. Дверь не открылась.
Он снова прильнул к щели. Легионеры, переносившие бога, не обращали внимания на его крики. Возможно, они были слишком далеко, чтобы разобрать слова. Но пара хорошо одетых людей, стоявших ближе к хижине, бросили взгляды в ее сторону.
– Я скажу, где нашел реликт! Там еще больше боготовара!
Двое оживленно зашептались. Один пожал плечами и вернулся к процессии. Они могли вынудить Харка говорить позже в любое время. Знали, что он никуда не денется.
На лицах всех легионеров застыло одинаковое целеустремленное выражение. Происходило нечто важное, и они чувствовали свою причастность к этому. Харк почти осязал, как тают их сомнения и разочарования, оставляя лишь кристальную уверенность. Они сами были теперь важны. Они стали важнее и значительнее тех, из-за кого некогда чувствовали себя ничтожеством.
Процессия уже почти скрылась из виду, но неожиданно со стороны пристани послышались звуки громких голосов, от которых Харк вздрогнул. Селфин, прильнув к смотревшей на море щели, тихо ахнула, повернулась к Харку и стала яростно жестикулировать:
«– Что-то стряслось! Люди сбегаются к причалу!»
Харк подбежал к ней, и оба сквозь крохотные дырочки увидели небольшую группу людей возле коричневого тюка, лежавшего на причале. Капитан отдал приказ, и маленькое сборище тут же рассеялось. Да, что-то случилось, но теперь все утихло. Погрузка субмарины продолжалась еще поспешнее, чем раньше.
Серый свет постепенно превращался в бледно-золотистый. Цвет моря потеплел до приятно-голубого. Селфин вдруг нахмурилась.
«– У тебя блестят руки», – заметила она и, схватив его за запястье, потянула правую руку в луч света, проникавший в дыру в стене.
На длинном шраме поблескивали бусинки богостекла. Харк совсем о них забыл. Он стал поворачивать руку туда-сюда, считая бусинки. Сколько же в нем теперь богостекла?
«– У меня есть план, как выбраться отсюда», – заявил жестами он. План ему не слишком нравился. Харк не был уверен, сработает ли он, и точно знал, что безболезненно провернуть побег не получится.
Пока Селфин несла вахту, Харк пытался вытащить кусочки богостекла из своей руки. Сначала он подносил камертон к костяшкам пальцев в надежде, что стекло размягчится и его будет легче выдавить из кожи, но бусинки лишь уходили еще глубже под шрам.
Выхода не было. Ему нужно выковырять бусинки, и времени, чтобы сделать это осторожно, не было. Не было и ничего острого, кроме зубцов камертона. Харк покрепче сжал кулак, чтобы капельки стекла выступили наружу. Было нелегко решиться и каждый раз вонзать металлические острия в плоть. На глаза то и дело выступали слезы. Приходилось их смаргивать, чтобы прозреть.
Селфин время от времени оборачивалась и с возраставшей тревогой сообщала последние новости:
«– Они проверяют балласт и осматривают весла».
«– Они помещают бога в заднее отделение!»
«– Теперь идут в субмарину. Думаю, они решили покинуть остров! Поспеши!»
Кожа на костяшках пальцев Харка превратилась в кровавую кашу, зато на деревянную тарелку Селфин легли двенадцать бусинок богостекла. Он ударил камертоном по стене и услышал, как вибрирующий звук перешел в высокую чистую ноту. Когда он поднес камертон к тарелке, звук стал громче.
Маленькие стеклянные шарики стали мягкими и расплавились, как восковые капли под солнцем. Харк нажал на каждую ногтем и раздавил, после чего стал снова и снова ударять камертоном о стену, а потом раскатывал мягкое богостекло, так что получился тонкий бугристый блестящий мазок, похожий на след улитки. Харк осторожно поднял его краем рукава: узкое, острое стеклянное лезвие.
«Они закрывают люк! – подала сигнал Селфин. – Скорее!»
Харк дрожащими руками вставил лезвие в трещину между дверью и засовом. Неровные зубцы заскрежетали по дереву, но ему удалось вставить лезвие и поднимать его выше и выше до тех пор, пока он не почувствовал тяжесть засова.
– Они отчалили! – громко прошептала Селфин.
Харк вздрогнул от неожиданности: до сих пор они обменивались только знаками. Он продолжал поднимать лезвие и почувствовал, что засов тоже поднимается. Он толкнул дверь, и она открылась на несколько драгоценных дюймов. Выглянув в щель, Харк убедился, что их никто не стережет. Он выскользнул из лачуги. Селфин последовала его примеру. Вооруженных легионеров нигде не было видно: ни у склада, ни на причале, ни на наблюдательных пунктах.
Харк и Селфин поспешно обошли хижину и уставились на море: длинный, черный, как смола, силуэт субмарины «Дитя бездны» покидал гавань. Было слышно шипение и свист тяжелых открывавшихся и закрывавшихся клапанов и гортанное журчанье хлынувшей в трубки воды. Огромная субмарина постепенно скрывалась под водой, и пена прилива смыкалась над ее длинной, угольно-черной спиной.
На что вообще рассчитывал Харк, когда стремился выбраться из лачуги? Прыгнуть в воду и взять в плен «Дитя бездны»? Или проделать дыру в корпусе субмарины? Харк продолжал стоять, наблюдая, как волны возобновляют свой обычный танец, будто только что их воды не приняли в распростертые объятия субмарину – приговор всему человечеству. Он бы и дальше так стоял, если бы Селфин не схватила его за руку.
Он огляделся и обнаружил, что не все легионеры уплыли на субмарине. Один все еще был здесь и стоял на причале. Возможно, спрыгнул с лодки. Молодой загорелый парень – наверняка матрос. Из тех, кого можно встретить в любом баре. Такие всегда готовы посмеяться и рады устроить кулачные бои, но цепенеют, стоит с ними заговорить симпатичной девушке.
Пытливый ум Харка уже начал перебирать возможные варианты, как бы войти к нему в доверие. Он не сразу сообразил, что легионер целится в них из мушкета и вот-вот выстрелит.
Раздавшийся выстрел был совсем нестрашным. Словно кто-то ударил палкой по столу. Харк сжался, но не почувствовал боли. Молодой матрос дернулся, повернул голову под немыслимым углом и очень медленно осел на причал. Мушкет со стуком ударился о доски, и Харк вдруг осознал, что из дула не идет дымок. Стрелял кто-то еще. Взглянув мимо упавшего легионера, Харк снова обратил внимание на предмет, укрытый коричневой тканью и распростертый на дальнем конце причала. Это была чья-то фигура! Она приподнялась на локте и снова рухнула на доски. Легкий дымок струился из пистолета в руке.
