То же самое происходит со школьниками, которые учатся решать числовые уравнения. Некоторые дети считают неправильно, но указывают на обе стороны уравнения V-жестом – это предполагает зарождающееся понимание того, что две части уравнения должны быть равны друг другу. Важно, что в обоих случаях подобные несоответствия у детей предсказывают скачки к пониманию. Иными словами, ребенок, указывающий на две части уравнения, скоро поймет, что они должны быть равны. Или (в первом случае) что если раздвинуть шире ряд шашек, то их количество не изменится. Более того, учителя, по всей видимости, замечают несоответствия между словами и жестами учащихся и используют их в обучении, помогая детям сформировать понимание. Учителя чувствуют, что этой тонкости можно научить, и дают дополнительные объяснения детям, ошибающимся из-за несоответствий.
Жесты учащихся являются источником и другой ценной для педагогов информации, а именно – о стратегиях решения задач. Если детям предлагают жестикулировать при объяснении, как они решили уравнение, их жесты раскрывают стратегии, не объясненные словами, например какие числа в уравнении они складывают. Это сродни тому, чтобы попросить учащихся продемонстрировать свою работу. Тогда шансы на усвоение повышаются.
В свою очередь, дети лучше учатся, если преподаватели пользуются двумя разными стратегиями решения задач (сообщая одну словами, другую жестами), чем если их жесты и речь совпадают или обе стратегии объясняются на словах.
Жесты выводят мысль на сцену
Жесты раскрывают мысль – часто намного лучше слов. Это оказалось особенно важным для по-настоящему больших идей, таких, например, как в «большой тройке» Канта: пространство, время и причинность. Каждое из этих понятий является многосторонним, и каждому можно придать пространственную форму, причем разными способами. Организация схематического пространства идей – одно из огромных преимуществ жеста. Многие исследования жестикуляции анализировали отдельные жесты, сосредоточиваясь на положении кисти руки или просто считая их. При всей информативности этих работ подобная узкая фокусировка упускает из виду силу интегрированной последовательности наполненных смыслом жестов, выводящих на сцену идеи, готовые к взаимодействию.
Из кантианской «большой тройки» выпадает эмоция. Эмоция не была одной из фундаментальных априорных данностей Канта – пространства, времени и причинности. Если от пространства через время к причинности увеличивается абстрактность, то эмоция является еще более абстрактной, хотя и не в том же самом концептуальном континууме. Эмоция принадлежит собственному концептуальному континууму. Или континуумам. Если для выражения пространства, времени и причинности используются последовательности интегрированных жестов, обычно рук, то эмоция часто требует одного жеста, как правило, лица. Тем не менее эмоция – часть любого акта восприятия и любой мысли, о чем не следует забывать.
Бесчисленные нюансированные безымянные эмоции могут быть выражены телом и лицом, даже одними только глазами и бровями. Вздернутая бровь, будь то действие или выражение, стала синонимом скептицизма. Больше об эмоциях будет сказано в следующей главе, где мы займемся заселением мира, окружающего тело. Пока хватит того, чтобы наши уста воздали эмоциям должное. Кстати, «уста» – губы – тоже важны в этом отношении: они улыбаются и недовольно поджимаются, ими пожевывают и собирают в куриную гузку. Из них исходят слова. Достаточно сказать, что мы часто переживаем чужие эмоции так же непосредственно, как и чужие действия, отражая их телом и мозгом.
Пространство. Использование пространства для своей же репрезентации самоочевидно. Тем не менее, если вы занимаетесь психологией, вам никто не поверит, пока вы не поставите эксперимент. И мы его поставили. Мы собрали людей в лаборатории, дали им изучить схематические карты и попросили описать представленные на них местности под видеозапись, так чтобы другой человек, просмотрев видео, знал, где что находится. Как и следовало ожидать, большинство (но не все) жестикулировали. Многие создавали длинные последовательности интегрированных жестов, «выкладывавших» места и дороги в пространственный массив, некоторые рисовали на виртуальной вертикальной доске или на виртуальном горизонтальном столе. Преобладающими жестами были линии для обозначения дорог и точки – для мест.
Далее, время. Время обычно сводится к одному измерению, линии. Но какой именно? В зависимости от языка и ситуации линию, к примеру, изображают жестом слева направо или справа налево, она может проходить сагиттально
[40] от передней части тела к задней или наоборот. Направление зависит от того, как воспринимается время. В некоторых языках будущее находится впереди, потому что концептуально мы двигаемся вперед, или оно надвигается на нас. В других – прошлое впереди, поскольку оно известно, а будущее сзади, так как его еще нельзя увидеть. В китайском литературном языке время может быть передано вертикальным жестом: то, что раньше, – вверху, то, что позже, – внизу, как в календаре. Организация времени слева направо или справа налево удобна на странице или в некоторых социальных ситуациях, где трудно репрезентировать сагиттальное «впереди/позади». Идет ли время слева направо или наоборот, по-видимому, преимущественно зависит от направления письма/чтения.
Причинность. Причинность намного сложнее. Существует огромное множество разных типов причин, среди которых велика доля неочевидных. Однако многие причины и их следствия представляют собой действия, подталкивающие к иконическим жестам. Вернемся в лабораторию: мы видим, как люди жестикулируют, когда объясняют причинные системы. В одном эксперименте студенты изучали горообразование или работу сердца и затем снимали видео, где объясняли действие системы. Обычно участники эксперимента сначала пользовались жестами, чтобы создать большую визуальную схему, задававшую расположение частей системы, – во многом так же, как люди с помощью жестов обрисовывают карту мест в пространстве или график событий во времени. Что касается причинности, то жесты могут создать нечто большее, чем карта в пространстве или во времени. Испытуемые жестами показывали действия частей системы или причинно-следственную связь действий в системе. Таким образом, жесты играют двойную роль в репрезентации причинности, что делает их еще более важными для ее объяснения.
Примеров для «большой тройки» достаточно, но следует понимать, что это лишь начало перечня способов, которыми жесты могут вывести мысль на сцену. Жесты, репрезентирующие пространство, время и причинность, далеко не ограничиваются этими задачами. Они обладают способностью менять мышление тех, кто их совершает, а также тех, кто их видит.
Второй факт общего характера, который полезно запомнить: репрезентации, создаваемые руками и создаваемые словами, имеют множество отличий.
Надеюсь, я убедила вас, что люди спонтанно жестикулируют и что жесты могут выразить множество разных типов идей более точно, чем слова. Это наблюдается повсюду в мире. Верно и то, что существуют культурные различия – как и практически во всем прочем. Теперь я должна вас убедить в том, что от жестов многое зависит, что они эффективны, причем независимо от слов, в коммуникации и с другими, и с самим собой. (К счастью, и то и другое подкреплено множеством свидетельств.) Мы также увидим, что исследования расширяют наши знания о том, как функционирует жест.
