В тот день я как раз собирался судить такие соревнования. Мне, седобородому и уважаемому участнику экспедиции, поручили выступить в роли судьи, а также вручить награды победителям в борьбе и скачках, которые любезно организовали для нас хозяева: геолог Доржийн Доржнамжаа и местные пастухи. Я каким-то образом сумел уклониться от непосредственного участия в этом бодром увеселении, но это не уберегло меня от церемониального распития перебродившего кобыльего молока – арака. Напиток внешне напоминал воду после полоскания белья, а по вкусу – йогурт с тонким ароматом лошадиной мочи. Но я должен был все попробовать, потому что отказ был равносилен социальному самоубийству. А этого посреди бескрайних степей, где чтут церемониал, мы себе позволить не могли.
Чтобы “расспросить” окаменелости о далеком прошлом Монголии, я попытался собрать вместе лучших специалистов мира
[85]. Много недель наша группа провела в степи: иногда в юртах, иногда в захудалых гостиницах. Наше пребывание в предгорьях Гобийского Алтая стало, без преувеличения, эпопеей. Словами не передать, что мы пережили: средства передвижения, захваченные бурными горными потоками, ужасная нехватка топлива, холодные ночи на голых досках и полное отсутствие картофеля. К счастью, жизнелюбие Рэйчел Вуд, чей заливистый смех был слышен за много километров, и остроумие Саймона Конвей-Морриса помогали нам оставаться в приятном расположении духа. По крайней мере, большую часть времени.
Приехали мы сюда, конечно, не за араком. Породы, которые мы собирались изучать, по общему мнению, были лучшими из всего, что нам приходилось видеть. Такой стратиграфической последовательности не встретишь ни в Сибири, ни в Китае
[86]. Особенно мне представляется важным следующее обстоятельство: монгольская часть книги “затерянного мира” раскрыта настежь, и можно проследить историю от горных склонов до глубоких оврагов, а это дает нам километры отложений с изобильными окаменелостями. Иными словами, горные породы здесь гораздо мощнее и, следовательно, богаче ископаемыми, чем аналогичные по возрасту породы в других уголках мира. Мы обнаружили, что геологическая летопись в Монголии тянется от трилобитов до самых ранних скелетных окаменелостей. Уникальная последовательность прослеживалась везде в предгорьях Гобийского Алтая.
Вот этой потрясающе полной стратиграфической последовательности, казалось, и не хватало Дарвину. Данную особенность региона можно объяснить более сильным, чем обычно, проседанием в древности морского дна. Дарвин писал: “Будут ли образовываться широко распространенные формации, богатые окаменелостями и в достаточной для длительного сохранения степени мощные, во время иное, кроме периодов проседания? У меня сложилось впечатление, что такое случалось редко”
[87].
Находки ранних окаменелостей в монгольских породах были для нас крайне важны. Они помогли дополнить картину не только кембрийского взрыва, но и прелюдии к нему. Лучшей находкой, тем не менее, стали слои известняка. Это действительно отличная новость, поскольку они могут содержать химические сигналы, наподобие отпечатков пальцев, указывающие на возраст пород и условия на древнем дне. Эти сигналы позволили бы сопоставить окаменелости не только из Монголии и Сибири, но и из Китая, Индии, Ирана, Омана, да и со всего мира
[88].
Настоящие жемчужины
Многие из встреченных нами созданий, например анабариты или ханцеллория, могут показаться настоящими пришельцами. Но в Монголии можно встретить окаменелость, которая покажется удивительно знакомой любому собирателю раковин: крошечная номголиелла (Nomgoliella). В раннем кембрии оболочка этой морской улитки, одной из древнейших, вполне могла переливаться перламутром. А скопление этих существ было похоже, вероятно, на сундук с сокровищами. К сожалению, в породах у реки Завхан блестящую раковину давно заменил фосфат кальция.
У раковины номголиеллы интересные математические свойства. Она построена в виде логарифмической спирали. Подобно раковине современной виноградной улитки, спираль расширяется так, что “в любой ее точке угол между касательной к ней и радиусом-вектором сохраняет постоянное значение”. Кельтские художники знали о ней еще в железном веке. Тайну логарифмической спирали раскрыл Декарт в 1638 г. В номголиелле интереснее всего то, что в зависимости от места находки ископаемого его облик различается. Раковины алданеллы (Aldanella), обнаруженные в Северной Атлантике и Сибири, закручены по часовой стрелке (рис. 8). Монгольские экземпляры – номголиелла или барсковия (Barskovia) – закручены против часовой стрелки. Археоспира (Archaeospira) из Китая почти штопорообразна. А правозакрученные безымянные раковины из Ирана напоминают рога горного козла. И все эти окаменелости примерно одного возраста.
Рис. 8. По-разному закрученные раковины. Слева: алданелла (Aldanella) с плотной правозакрученной (по часовой стрелке) спиралью. Эта форма обычно встречается в Канаде, Англии и Сибири в породах возрастом около 530 млн лет. В центре: безымянная форма с “размотанной” раковиной, напоминающей козлиный рог. Эта форма часто встречается в Иране. Справа: номголиелла (Nomgoliella) с левозакрученной (против часовой стрелки) спиралью. Эта форма характерна для Монголии. Диаметр этих окаменелостей, как правило, составляет 2–5 мм. На рисунке реконструкция с окраской, подобной той, что присуща морским улиткам с Барбуды. Все показанное здесь – моллюски.
Загадка напоминает парадокс, с которым столкнулся Дарвин, изучая изменчивость панциря галапагосских черепах. Его объяснение применимо и к нашему примеру времен начала кембрийского взрыва: предковая популяция обладала большим потенциалом для широкой изменчивости. Затем морские течения, по-видимому, вытеснили популяцию с ее исторической родины и разнесли по новым местам обитания, где причудливые формы нескольких счастливых колонизаторов сумели адаптироваться к местным условиям, став левозакрученными, правозакрученными или “размотанными”. Эти пионеры оставили отпечаток на следующих поколениях. Биологи называют это эффектом основателя.
