Вероятно, одним из последних бастионов мира докембрийских медуз была кимберелла (Kimberella), впервые описанная в Эдиакарских горах и недавно найденная в России, у Белого моря (рис. 17). Долгое время ученые соглашались с тем, что кимберелла, похожая на крошечный пластиковый зонтик, сплющенный ветром, – некая разновидность кубомедузы. Но теперь Михаил Федонкин и Бен Ваггонер предположили, что “зонтик” похож не на “колокол” медузы, а на морского голожаберного моллюска с мантией, похожей на юбку, и с ногой
[148]. Другие ученые пошли еще дальше и в царапинах из этого же слоя усмотрели признаки того, что кимберелла выскребала при помощи радулы дно в поисках пищи
[149]. Гораздо менее увлекательным (и в меньшей степени проверенным) представляется то объяснение, что царапины – это отпечатки скоплений микробов, простейших или даже разложившихся дикинсоний.
От углублений к комкам
Все это возвращает нас обратно к первым описанным находкам эдиакарского времени. В 1855 г. Джон У. Солтер в поисках происхождения жизни отправился в трехнедельный поход в Шропшир, к Лонгмайндскому поднятию
[150]. Примерно сто пятьдесят лет спустя в солнечный морозный день наша небольшая группа явилась прямиком туда.
Плато Лонгмайнд имеет вид китовой спины и поросло вереском и папоротником почти целиком, за исключением тех мест, где чистые горные потоки прорезали в сланце глубокие V-образные долины. Зимой солнце едва освещает дно долин, и мы нашли иней на травянистых берегах ручья. Поднявшись вдоль его русла, мы увидели высоко на северном склоне, залитом утренним светом, одну из стоянок Солтера. Нам показалось, что сланцеватая зеленая порода покрыта “мурашками”. При ближайшем рассмотрении оказалось, что многие из этих следов не круглые, а двудольные, будто от копыт. Некоторые слои отложений выглядели так, будто по древнему морскому дну прошло стадо крошечных, несколько сантиметров в холке, оленей. Эти следы Солтер счел почвой, выброшенной червями (понятно почему), и назвал эти следы арениколитами (Arenicolites didymus).
Заинтригованный Дарвин в “Происхождении видов” упомянул об обнаружении в “нижней кембрийской формации” в южном Уэльсе “слоев, богатых трилобитами и заключающих разнообразные формы моллюсков и аннелид”
[151]. В следующем веке мнение о найденных Солтером окаменелостях постоянно менялось. Проблема отчасти заключалась в его утверждении, будто рядом с Arenicolites didymus (и в тех же слоях) остались следы дождевых капель. В 1967 г., когда я впервые увидел эти структуры, их не считали следами животных. Позднее мнение изменилось в пользу ископаемых
[152]. Мой ученик Ричард Коллоу нашел прекрасно сохранившееся морское дно с многочисленными остатками нитей микробного происхождения и водорослями
[153]. Эта текстура (как если бы по потертому персидскому ковру разбросали комки каши) примерно на том же уровне открыта по всему миру. Солтер, сам того не зная, напал на след нашего “затерянного мира”.
Принцип ССМОСВДО
Замешательство по поводу эдиакарской биоты обусловлено главным образом тем, что палеонтологи при изучении древнейшей жизни следуют принципу ССМОСВДО. У каждой отрасли свои принципы (например, актуализм в геологии), и палеонтология не исключение. У принципа ССМОСВДО долгая и яркая история, восходящая к зарождению этой науки в начале XIX в. (Одним из первых приверженцев этого принципа стал Ричард Оуэн, едва ли не главный оппонент Дарвина.)
Аббревиатура ССМОСВДО означает: “Самые старые из моих окаменелостей старше ваших древнейших окаменелостей”. Я говорю о склонности всех ученых (и, конечно, всех журналистов) к максимально громким заявлениям на основании ограниченного материала. Философ Карл Поппер предложил ученым отличный план: делайте максимально сильные заявления, чтобы другие ученые могли проверить их и, при необходимости, опровергнуть. Однако сильные заявления также являются неизбежным ответом на постоянно растущие требования к финансированию. Дело не только в необходимости бороться за гранты, но и в публикациях и карьере.
Поэтому, слыша о чем-либо “древнейшем”, важно помнить первое правило ССМОСВДО: считайте окаменелость максимально древней. Примером, прямо относящимся к проблеме “затерянного мира”, служит открытие странных следов в Медном поясе в Замбии. В солидном журнале “Нейчур” они были названы первым запечатленным в камне свидетельством деятельности животных. (Автор статьи любезно показал их мне вскоре после публикации.) Следы, найденные в шахтах глубоко под землей, состояли из пальцеобразных нор, заполненных красным аргиллитом. Проблема заключалась в том, что возраст пород с этими следами составлял около 1 млрд лет, то есть они были примерно вдвое старше наиболее древних из известных в геологической летописи. Позднее выяснилось, что эти структуры – в самом деле норы, но не древние. Их вырыли термиты. Эти мелкие насекомые живут колониями в регионах с жарким климатом и из-за засухи в поисках воды и пищи вынуждены выкапывать многометровые галереи.
Выяснить, является ли некая окаменелость древней, становится все проще: разработано множество методов, в том числе методов датирования (как, например, те, с помощью которых в Оксфорде доказали, что Туринская плащаница изготовлена в средневековье). Однако вот второе правило ССМОСВДО, еще более дерзкое: ваше заявление касательно найденного объекта должно прозвучать максимально громко, “биологически” и привлекательно для прессы. Иными словами, вопрос должен звучать так: какую самую многообещающую штуку вам напоминает находка? (И никогда: что это за объект на самом деле?) Всякий, разумеется, исходит из того, что описываемые им объекты – действительно окаменелости. Но так ли это? Вспомним случаи, когда люди видят лик матери Терезы в булке с изюмом или гигантское лицо на Марсе. Культура знает множество таких случаев. Наши ремесла, искусство и медиа, по сути, основаны на иллюзиях. Мы сталкиваемся с этим парадоксом каждый день на телеэкранах. Можно подумать, что мы видим там знакомые лица. Но на самом деле это вообще не лица, а образы. Это демонстрирует наше серьезное преимущество при естественном отборе: умение очень быстро и на основании ограниченных данных различать друзей и врагов. Однако зачастую это ведет к интересным ошибкам: вспомним тест Роршаха. Когда психиатр спрашивает, что вам напоминает это пятно, вас так и подмывает сказать “дьявола”, или “жадную свинью”. Но единственно верным ответом является: чернильное пятно.
