Гипотезу “Земли-снежка” Киршвинка ждало бы забвение, если бы не два гарвардских ученых: Пол Хоффман и Дэниел Шраг. Они поспешили ей на помощь, собирая данные и рассказывая о каждом повороте. С помощью химии горных пород они выяснили, что в то время углеродный и климатический циклы отличались сильными перепадами. Хоффман и Шраг показали, что условия изменялись от подобия нынешнего климата Марса до климата Венеры: во время оледенений очень холодно и сухо (на десятки миллионов лет круговорот воды и углерода почти прекратился), а в межледниковье очень тепло и влажно. Условия на нашей планете, по-видимому, переменились от марсианских к венерианским всего за несколько тысячелетий. Картина действительно пугающая. Но верна ли она?
Черная магия
Для большинства населения нашей планеты гипотеза “Земли-снежка” стала едва ли чем-то большим, нежели “страшилкой”, своего рода геологическим триллером. И это было вполне справедливо, пока считалось, что гипотеза имеет слабое отношение к нашей жизни. Но в одной точке планеты эту гипотезу принимают более чем всерьез. Я говорю не о Гарварде, где проповедуют гипотезу “Земли-снежка”, и не о Вашингтоне, где собираются Свидетели глобального потепления, об Омане, которому вроде бы грозило иссякание запасов нефти.
Сырая нефть образовалась очень давно из остатков живых организмов, плававших в солнечные дни в море в толще воды. Но не во всяком море: условия на дне должны быть специфическими, поскольку нефть попала в породу, а не в утробу червей. За миллионы лет проседания дна (и с ним осадочных отложений) органическое вещество ушло вглубь и теперь находится в пластах, залегающих в идеальном случае на глубине 5–10 км. Здесь жар земной мантии превратил его в черный “бульон”. Поиски “бульона” напоминают охоту на черную кошку в темной комнате или на неприятельскую субмарину в океане. Нефть, этого пришельца из глубин, нужно еще обнаружить с помощью сейсморазведки. Проследить путь нефти до ее источника – очень непростая задача. “Разбудить” ее даже труднее, чем поднять студентов из постели к первой паре. И поднять черный “бульон” на поверхность ничуть не легче. Все это требует навыков “черной геологической магии”.
В нефтяных компаниях “черную магию” практикуют мужчины и женщины, поднаторевшие в поиске укрытий, где скрывается нефть. Бурение ежедневно обходится в миллионы долларов, и сухая скважина вызывает не только разочарование. Это потенциальный шаг к краху. Поэтому разыскивающие нефть “ищейки”, подобно биржевым маклерам, постоянно находятся в нервном возбуждении, унять которое можно попытаться лишь при помощи частых отпусков и далеких путешествий.
В соседней Саудовской Аравии риск истощения нефтяных месторождений все еще невысок. Примерно то же можно сказать об иранских полях. А вот в Омане из-за жесткого каприза истории добраться до сокровищ гораздо труднее. Своим успехом саудовцы обязаны главным образом нефти, образовавшейся в мезозое, в эпоху динозавров, когда массовое цветение водорослей достигло пика. Затруднение же для Омана отчасти представляет то, что породы этого возраста здесь сложились, сформировав горные цепи на побережье Персидского залива. Да, горы Джебель-Ахдар с их величавыми пиками и пальмовыми рощами весьма живописны, однако нужные для образования нефти породы залегают здесь слишком близко к поверхности, и отсутствие должного термического воздействия и давления сделало их бесполезными. Южнее, однако, начинается пустыня Руб-эль-Хали: мрачные каньоны, горы и пески до самого горизонта. Здесь едва ли заметишь намек на нефть. Но к середине 1990-х гг. нефтяники собрали достаточно данных для того, чтобы составить ловкий план.
Оманская нефтяная компания
[167] предположила, что нефть – миллионы баррелей – может залегать здесь в необычайно старых слоях: примерно от уровня времени “Земли-снежка” и до кембрийского взрыва. И поэтому оманцам понадобилась секретная карта, демонстрирующая, какой была планета в то время. Геологическая карта. Заручившись помощью знатока, оманцы смогли бы гораздо быстрее найти богатое месторождение. Вот так я, проглотив наживку, согласился им помочь.
Меловые облачка
Вскоре после приезда в Маскат меня и моего оксфордского коллегу Филипа Аллена повезли в нефтяную компанию, здание которой стоит на берегу искрящегося Аравийского моря. Белые стены кернохранилища украшены ярко-красными цветками бугенвиллии. Внутри прохладного здания нам открылся восхитительный вид. Кернохранилище можно уподобить святилищу храма геологии. Здесь хранятся главы и страницы геологической библии: многие километры кернов в ящиках, аккуратно составленных в колонны высотой до 15 м.
В кернохранилище мы впервые увидели древнейшие вероятные следы скелетной фауны. Эти странные структуры были извлечены из скважин далеко на юге, где они залегали на уровне интересующей нас древней нефти, то есть чуть ранее начала кембрия (ок. 542 млн лет). Тут и там на пятнистых мраморных цилиндрах, составлявших колонну, попадались участки с раковинами в виде трубочек по меньшей мере двух типов. Первые – довольно небрежные, в виде стопки воротников, – южноафриканский геолог Герард Гермс назвал клаудиной (Cloudina) в честь американского коллеги Престона Клауда
[168]. Мы не знаем, кто жил в этих трубках. Большинство палеонтологов предпочитает думать, что это было червеобразное животное вроде современных сидячих многощетинковых червей сабеллид, хотя это могло быть и существо, подобное простейшему или кораллу. Как бы то ни было, это первая из известных карбонатных раковин. Второе ископаемое – намакалатус (Namacalathus) – выглядит как болт с гайкой
[169]. У полой “гайки” имеется до шести граней, каждая с закругленным отверстием (рис. 19). Даже если сравнивать этот объект с губками и кораллами, у него мало общего с характерными для начала кембрия ископаемыми.
Рис. 19. Меловые облачка. Скелетная фауна эдиакарского периода из Омана и Намибии возрастом 549–542 млн лет. Здесь показана моя реконструкция клаудины (в центре) и намакалатуса (справа и слева). Обычная длина этих окаменелостей – 10–40 мм. Вероятно, клаудина (Cloudina) была червеподобным организмом. Намакалатус (Namacalathus) в целом устроен сложнее. Он мог иметь сверху “корзинку” (изображение слева) или снизу – прикрепляющуюся часть (изображение справа; эта реконструкция в большей степени гипотетическая).
Не исключено поэтому, что намакалатус напоминал чарнию, а “гайка” служила основанием слоевища, которое не сохранилось в ископаемом виде (рис. 19). В этом случае облик отчасти объясняется случайным обызествлением мягкотелого эдиакарского организма на морском дне: это похоже на образование в чайнике накипи или известкового туфа – на клочке моха или банке из-под газировки под воздействием воды с высоким содержанием оксида кальция.
