Для того чтобы нормально лепетать, ребенку необходимо слышать (хотя бы себя, но желательно еще и настоящую человеческую речь), необходимо пробовать свои силы и наблюдать обратную связь, – в результате формируются нейронные ансамбли, связывающие определенные артикуляции с определенными акустическими эффектами. Точность соответствия, впрочем, бывает поначалу довольно приблизительной и увеличивается со временем (хотя некоторые люди даже во взрослом возрасте не чувствуют различий, например, между нормативным и картавым л – и, соответственно, не выговаривая л, уверены, что говорят чисто). Дети с нарушениями слуха не лепечут (или начинают позже), если же лепет присутствует, то по своим характеристикам он достаточно сильно отличается от лепета слышащих детей. Впрочем, «если их родители используют жестовый язык, дети начинают вовремя лепетать… руками!»320
Сначала звуки, издаваемые ребенком, бывают самыми разнообразными, в том числе такими, каких нет в языке окружающих его взрослых (например, у русскоязычных детей могут появляться придыхательные, носовые, гортанные звуки и т. д.321). Но постепенно устанавливается звуковой строй, характерный для того языка, который младенец слышит вокруг себя. Уже в 5–6 месяцев в лепете можно усмотреть тенденцию к воспроизведению именно тех гласных, которые представлены в языке окружающих младенца взрослых322. Месяцам к десяти утрачивается чувствительность к фонемным различиям, не свойственным этому языку. Например, японские младенцы 9 месяцев от роду разучиваются отличать r от l, поскольку в японском языке этого различия нет (а американские младенцы с возрастом начинают различать эти звуки все лучше и лучше)323. Интересно, что чем надежнее эта утрата, тем лучше ребенок учится говорить324. Начиная с 6–10 месяцев можно (с вероятностью выше случайной) по лепету различить, произносит ли эти звуки будущий носитель английского, французского или китайского языка325.
Уже в этот период ребенку свойственно стремление вычленять в речевом потоке взрослых определенные модели. В одном из экспериментов детям 8 месяцев давали послушать цепочку слогов (вида «согласный + гласный») без пауз, а потом те же слоги подавали для прослушивания одновременно с двух сторон: с одной стороны звучала цепочка, содержащая те же слоги в случайном порядке, с другой – слоги в тех же комбинациях, что при первоначальном прослушивании. Дети продемонстрировали, что уже двухминутного предъявления непрерывного потока речи – даже не обращенной к ним, а просто звучавшей, пока они играли (при скорости 270 слогов в минуту; всего было произнесено 180 «слов» без пауз, ударений и каких-либо иных указаний на границы слов), – вполне достаточно, чтобы отчетливо отличать знакомые «слова» от незнакомых326. Впрочем, такие же результаты, свидетельствующие о большой предрасположенности к статистическому научению, дает предъявление чистых тонов или визуальных стимулов, не связанных с языком327.
В других опытах детям 7 и 12 месяцев предлагали послушать цепочку «слов», сделанных по некоторому правилу (например, «один слог + два одинаковых других слога»: wididi, delili и т. п.). После этого дети предпочитали слушать тот поток «речи», в котором слоги (хотя бы и другие) были сгруппированы по знакомым принципам (bapopo и т. п.)328.
Месяцев с пяти начинается понимание отдельных слов. Присущее людям стремление интерпретировать звуки, похожие на речевые по своим тембральным и ритмическим характеристикам, как знаки (см. гл. 2) приводит к тому, что дети – уже примерно с 8 месяцев – начинают связывать слова с объектами (правда, только в том случае, если эти объекты движутся329). В это время появляется очень большое число синаптических связей в префронтальной коре330. В речи ребенка появляются звуковые последовательности, похожие на слова.
Для того чтобы научиться говорить, необходимо соотносить слышимые высказывания с видимой реальностью – и у детей имеется выраженная предрасположенность к этому. В экспериментах Элизабет Спелке пятимесячным младенцам показывали одновременно два фильма с большим количеством диалогов. Между экранами был поставлен динамик, озвучивавший один из фильмов – и именно его, судя по движениям глаз, предпочитали смотреть дети331.
Еще до овладения словами ребенок начинает понимать332 и воспроизводить интонационные контуры высказываний, характерные для речи взрослых (на магнитофонной записи детских «высказываний» можно, не зная ситуации, различить просьбу, отказ, утвердительный ответ)333. В коммуникации появляются намеренно употребляемые жесты, в том числе ритуализованные (типа «пока»), скопированные у взрослых334.
В конце первого – начале второго года жизни ребенок научается не только понимать, но и произносить слова (сначала – только по одному); примерно с 14 месяцев он уже может соотносить их не только с движущимися, но и с неподвижными предметами335. Приблизительно с 9 месяцев возрастает уровень метаболизма в лобных долях, появляются длинные межнейронные связи, соединяющие между собой те области мозга, которые не находятся в непосредственной близости друг к другу336. Все это позволяет лучше ориентироваться в окружающем мире и, в частности, соотносить его реалии со слышимыми словами.
Как пишет Майкл Томаселло337, выучивание языка ребенком в сильнейшей степени обусловлено его способностью угадывать коммуникативное намерение взрослого. Первые слова, появляющиеся в лексиконе малыша, – это не только существительные – названия предметов и людей, но и другие слова, обнаруживающие четкую связь с хорошо заметной и легко понятной ситуацией, такие как нет, дай, еще, мокро, холодный, хороший, там, пока (прощание), англ. hi (‘привет!’), bye (‘пока!’), а также нерасчлененные фразы типа lemme-see (от англ. let me see – ‘покажи, дай посмотреть’). Единственное общее свойство всех этих языковых выражений – легкость угадывания соответствующего коммуникативного намерения. Чем проще соотнести тот или иной элемент языка с условиями его появления, тем быстрее этот элемент начинает устойчиво воспроизводиться в речи ребенка. Это же подтверждает исследование, проведенное Брэндоном Роем и его коллегами338: более 200 000 часов видео
[39], отражающего все перемещения ребенка по дому от рождения до 3 лет и все услышанные и произнесенные им слова, отчетливо продемонстрировали, что быстрее всего ребенок осваивает (начинает употреблять сам) те слова, которые имеют наиболее явную связь с конкретной ситуацией, в которую вовлечен ребенок. Например, слово «завтрак» лучше всего вспоминается (и воспроизводится) утром на кухне. Естественно, проще всего оказывается запомнить существительные. По подсчетам психолингвиста, специалиста по нейрофизиологии детской речи Элизабет Бейтс и ее коллег339, из первых 50 слов, произносимых ребенком, глагол обычно всего один, а когда число освоенных слов переваливает за сотню, глаголов среди них оказывается штук 10–12; при этом пропорция существительных и глаголов в речи различается у носителей разных языков. Служебные же слова, несмотря на их высокую частотность, осваиваются позже. Связь с конкретной ситуацией лучше предсказывает, насколько быстро ребенок выучит слово, чем частотность этого слова или его длина.
