Согласно гипотезе американского антрополога Дуайта Рида1050, именно увеличение префронтальной коры явилось одним из важнейших факторов глоттогенеза. Дело в том, что в одном из ее участков (поля 9 и 46 по Бродману) расположен так называемый центральный исполнительный компонент (англ. central executive component) рабочей памяти, позволяющий удерживать внимание на нескольких объектах одновременно. Человек может оперировать одновременно примерно семью понятиями (точнее, 7 ± 2), а шимпанзе – всего лишь двумя-тремя. Как показывают наблюдения приматологов, шимпанзе сравнительно легко обучаются колоть орехи, манипулируя одновременно двумя предметами (орехом и камнем-молотком), но с гораздо большим трудом овладевают умением колоть орехи, требующим координированных действий с тремя предметами – орехом, камнем-молотком и камнем-наковальней1051. Увеличение объема рабочей памяти (англ. ST-WMC – short-term working memory capacity) позволяет человеку, в отличие от обезьян, строить и понимать предложения, состоящие из многих слов, а также овладевать правилами их построения.
Главным эволюционным «козырем» гоминид был, пользуясь терминологией Александра Александровича Зубова, комплекс гоминизации. В него входят «высокоразвитый мозг, анатомические особенности руки и возможность ее освобождения для использования, а затем изготовления орудий труда и охоты, стереоскопическое зрение, сложное групповое поведение, включая высокий уровень организации стада, достаточно развитые средства коммуникации, взаимодействие между индивидуумами (кооперацию), склонность к манипулированию предметами, гибкость поведения, высокий удельный вес поведенческих адаптаций в общей системе приспособительных реакций, повышенная роль прижизненного опыта в организации поведения и, соответственно – возрастающая роль индивидуума в группе»1052. Как пишут Бутовская и Файнберг, «дифференциация поведения особей на индивидуальном уровне, связанная с уникальностью их прижизненного опыта в сочетании с индивидуальными психическими задатками… способствовала повышению пластичности функционирования группы в целом и обеспечивала определенный запас адаптаций к изменяющимся условиям среды. Тенденция к индивидуализации поведения прослеживается в сравнительном ряду приматов»1053.
Появление новой экологической ниши привело к тому, что при сортировке по поведенческим стратегиям «естественный отбор на „линии шимпанзе“ стал усиливать качества, повышающие приспособленность к жизни в лесу небольшими коллективами, в то время как на линии гоминизации (очеловечивания) требовалось развитие таких качеств, как организация, сплоченность сравнительно большой группы, способной жить как в лесу, так и на границе саванны, более совершенные средства общения – коммуникации между членами группы, координация их действий»1054. Комплекс гоминизации (как целое) становится «объектом действия движущего естественного отбора, определяющего направление дальнейшего развития и видообразования»1055. У тех же, кто был лучше адаптирован для жизни в лесу, наоборот, развиваются специализации к лесной жизни – стопы, пригодные для лазанья по деревьям, руки, удобные не только для лазанья, но и для хождения с опорой на костяшки пальцев, зубная система, приспособленная к специфически лесной диете1056.
Первоначально между прежними и новыми биотопами шел постоянный обмен генетическим материалом, что создавало единство на генетическом уровне в сочетании с дифференциацией на уровне фенотипов. Это обеспечивало возможность популяциям расселяться, осваивать новые территории, занимая разные экологические ниши, но при этом сохраняя принадлежность к одному и тому же виду, – так же, как это происходит у многих современных приматов1057. Но климат становился все более холодным и сухим, саванны вытесняли леса, и постепенно территории, на которых жили гоминиды, отделялись друг от друга. Обмен особями (и, соответственно, генами) прекращался, и в разделившихся популяциях накапливались разные генетические изменения. У обитателей более лесных биотопов они были направлены на все лучшее приспособление к жизни в лесу (затем – в редколесье и т. д.) и соответствующему питанию, у обитателей более новых биотопов – на дальнейшее совершенствование поведения, развитие способности постигать причинно-следственные связи и реагировать на события окружающей действительности «с опережением». Соответственно, чем более гоминиды продвигались в саванны, тем больший спрос возникал на развитие коммуникативной системы (может быть, неслучайно, что из всех других – нечеловекообразных – обезьян системой коммуникации, по некоторым параметрам наиболее похожей на язык, обладают живущие в саваннах гелады, см. гл. 5).
Жизнь на границе более закрытого и более открытого ландшафта благоприятствует тому, чтобы особи, не забывая старых способов добычи пищи, поиска укрытий и т. п., осваивали новые. Количество потенциально возможных для вида поведенческих программ таким образом растет. Еще более оно возрастает с появлением орудий: помимо навыков, позволяющих добыть пищу при помощи орудий, полезно помнить навыки, позволяющие добыть ее «голыми руками». Кроме того, полезно представлять себе, как эти орудия делаются, где добывается для них материал и т. д.
Еще один фактор роста числа поведенческих моделей – переход к более активному употреблению мяса. Мясо стало важным источником энергии, и, следовательно, репертуар пищедобывательных стратегий расширился – независимо от того, какими конкретно способами это мясо добывалось (была ли это охота, поедание падали или же комбинация того и другого). При этом «не исключено, что изменение рациона и укрупнение мозга усиливали друг друга и способствовали развитию более сложного социального поведения, что вызывало дальнейшее совершенствование тактики пищевого поиска и диеты. А это, в свою очередь, благоприятствовало дальнейшей эволюции головного мозга»1058. С одной стороны, увеличивающийся мозг дает возможность поддерживать более развитую коммуникативную систему, с другой – появляется способность принимать во внимание все большее и большее количество факторов внешней среды, все тоньше различать детали, позволяющие отличить одну ситуацию от другой, и на развитие коммуникативной системы возникает спрос. Можно, конечно, этого и не делать, но тогда для выживания необходимо встроиться в более «традиционную» группировку – и продолжать существование до тех пор, пока старые местообитания еще остаются.
С развитием человека менялась и его программа индивидуального развития. Как было показано Алексеем Николаевичем Северцовым1059, в ходе эволюции изменения претерпевают не только фенотипы взрослых особей, но и их онтогенезы. Как пишет Н. Н. Иорданский, «изменчивость организмов проявляется на всех стадиях индивидуального развития и служит материалом для действия естественного отбора»1060. Онтогенез человека достаточно сильно изменился по сравнению с онтогенезом обезьян. Если детеныш обезьяны от рождения до взрослого состояния проходит две стадии – младенчество и детство, то у человека таких стадий осмысленно выделять четыре1061. Первая из них (от рождения до 2,5–3 лет) несколько перестроена по сравнению с обезьяньим младенчеством, вторая (до момента смены зубов) возникает в человеческой линии около 2 млн лет назад1062 (у обезьян этой стадии нет), третья (до начала пубертатного периода) соответствует детству (подростковому возрасту) обезьян, но также претерпела значительные перестройки, и наконец четвертая стадия (собственно подростковая, примерно до 19 лет), судя по палеонтологическим данным, появляется у неоантропов, а у Homo erectus и более ранних гоминид отсутствует1063. Эти периоды различаются не только по тому, какие телесные структуры формируются в течение каждого из них, но и по тому, какие изменения претерпевает когнитивная сфера, а также какими аспектами языка овладевает ребенок1064: первая стадия заканчивается овладением звуковой стороной языка и теми основами грамматики, которые позволяют комбинировать слова между собой, к концу второй ребенок полностью овладевает грамматикой и научается строить тексты (как монологические, так и диалогические), на третьей и четвертой оттачивает умение использовать языковую систему в жизни (см. гл. 3).
