– Никакой это не дом, – ответила Лили. – Это ужасная дыра. – Она затряслась от злости и стиснула зубы. – И вы неправы. Анжелика пыталась нас предупредить, а это значит, что в ее сердце, как и в моем, живет надежда. Надежда, которая поможет ей покорить вершины, даже если у нее сломаны крылья.
– Ты всегда была отвратительно грубым и глупым ребенком, Лили, – заявила мадам, меряя шагами кабинет. Электрические огни на стенах неприятно мерцали, отбрасывая мягкие круги света то в одном углу комнаты, то в другом. – Даже не знаю, почему твой папа решил наградить тебя таким чудесным подарком, как механическое сердце. Лучше бы он спас Грейс. – Мадам постучала красным дневником по столу.
– Вы даже не знали мою маму, – сказала Лили.
– Нет, лично не знала, – кивнула мадам. – Но кое-кто многое мне о ней рассказал.
– Дроз? – спросила Лили.
– Как ты догадалась? – Мадам опустила глаза на записную книжку. – Ах, наверное, прочитала в дневнике. Дроз отдает нам рентгеновский аппарат в обмен на бумаги твоего отца, а еще собирается встретиться с тобой, ma chère Лили. Вы увидитесь завтра, перед выступлением.
Мысль Лили лихорадочно заработала.
– А что вы собираетесь делать с этим своим рентгеновским аппаратом? – спросила девочка.
– Сама скоро узнаешь. Ты будешь гвоздем нашей программы! – Мадам затряслась от смеха, и бусины в ее серьгах противно зазвенели. – Видишь ли, Лили, тебя с твоим механическим сердцем можно смело назвать самым неординарным уродцем всех времен и народов. И с помощью рентгеновского аппарата люди наконец-то это увидят.
– А Летающий цирк станет известен на весь мир! – подхватил Слимвуд. – Известнее, чем Cirque d’Hiver и Cirque Fernando
[24] вместе взятые. Мы заработаем сотни тысяч франков!
– Даже если ты не останешься целой и невредимой после представления, – добавила мадам.
В сердце у Лили закипал гнев. Она фыркнула.
– Какой жалкий план – пытаться заработать на моем сердце! Вас что, только деньги интересуют?
– Ну, что поделать, если твое сердце делает тебя такой ценной. – Мадам жестом обвела других гибридов: – Остальных недолюдей это тоже касается. В некотором смысле они твои братья и сестры. Ты потеряла свой дом – и они тоже бездомные, беспризорные чудовища. Но ты, Лили, мой образцовый цирковой уродец, и скоро я это докажу. Я продемонстрирую всему миру, какая ты неполноценная, испорченная, отвратительная девчонка.
– Я не испорченная и не отвратительная! Как и остальные гибриды. Мы не чудовища. Мы достойные люди, мы личности! Если уж кого-нибудь здесь и можно назвать чудовищем, так это вас. У меня, конечно, механическое сердце, но у вас оно и вовсе каменное. Я прежде не встречала людей с таким холодным и равнодушным сердцем. И я не теряла свой дом. Папа скоро нас найдет. – Лили попыталась вырваться из лап Слимвуда, но тот вцепился в нее еще крепче.
– И полиция тоже, – добавил Роберт. – Вы получите по заслугам. Вы и ваш железный дуболом.
Болван сильнее впился в плечо Роберта своими металлическими пальцами, и мальчик заскрипел зубами от боли. Малкин попытался куснуть другую руку Болвана, сжимавшую его за пояс.
Мадам непонимающе улыбнулась:
– О чем это вы, дети?
– Жандармы уже в пути. – Лили повернулась к Анжелике и остальным гибридам. – Правда же? – Те закивали. – Скоро вас поймают и бросят в тюрьму.
Слимвуд скрутил руки Лили так сильно, что у девочки на глазах выступили слезы.
– Чушь. У меня нет времени на препирательства. – Мадам посмотрела на Слимвуда. – Нужно вернуть их в камеры и закрыть на все замки. Перед камерами выставить охрану, и…
Но не успела она закончить, как в кабинет влетел Огги с телеграфной лентой в руках:
– Они телевили отпраграмму!
Лили задержала дыхание. Видимо, на ленте, которую держал Огги, был ответ на их сообщение.
– Что? – раздраженно переспросила мадам. – Je ne comprends pas!
[25] Выражайся яснее, дурень!
– Телеграмму! Они отправили телеграмму и получили ответ.
– Mon Dieu! Какой ужас! Ну, читай же, что там?
– От Котанского бринсульства: «Мы солучили ваше пообщение и связались с харфессором Протманом и жандармерией. Уни оже в пути».
– Sacrebleu!
[26] – выругалась мадам.
– Какого фальцгебеля?! – завопил Слимвуд, впившись ногтями в руку Лили.
– И что же вы будете делать, мадам? – спросила Лили. – Вас и без того разыскивали за кражу документов моего отца, а теперь вы еще и похитительница детей. Когда вас поймают, вам несдобровать…
– Молчать! – закричала мадам, а потом повернулась к Слимвуду и клоунам. – Их нужно скорее отсюда увезти. Джоуи, иди заводи паромобиль. Огги, приведи их приятелей из камеры – тех цирковых детей, Сильву и Дмитрия, или как их там. В общем, тех, кто помог готовить побег.
Негодяи потащили ребят к лестнице. Слимвуд волок за собой Лили и Диди. Мадам вела Анжелику за крылья, а Луку – за связанные руки. Болван шел позади, одной рукой держа Малкина, а другой сжимая плечо Роберта.
Когда они оказались на втором этаже, появился Огги, погоняющий Сильву и Дмитрия, будто овец.
– Нешевеливайтесь, подоумки! – покрикивал он.
Сильва и Дмитрий испуганно смотрели на Лили и Роберта. По щекам Сильвы катились слезы, а лицо Дмитрия в мерцающих огнях коридора казалось болезненно-желтым.
Бандиты согнали ребят вниз по последнему лестничному пролету к выходному люку гондолы.
Мадам вышла вперед и отперла люк. Она хотела было выйти в поле, как вдруг кто-то растолкал всех бандитов и преградил ей путь.
Это был Бруно Баттонс вместе с Гильдой.
– Что, черт возьми, происходит? – рассерженно спросил Бруно.
– Вы должны их остановить! – Роберт вырвался из цепкой хватки Болвана. – Жандармы уже в пути!
– Утихомирьте этого мальчишку! – велела мадам.
Большая ладонь Болвана закрыла Роберту рот. У мальчика закружилась голова: его будто прижали лицом к радиатору.
– Куда вы ведете наших детей? – чуть не плача, спросила Гильда.
– Ну-ка замолчите, Баттонсы! – огрызнулся Слимвуд. – Не ваше дело!
– Быстро возвращайтесь в камеры! – приказала мадам.
