55
В семь утра на улице все еще было темно.
В темноте я прокрался в спальню, прислушиваясь к ровному дыханию спящего, доносившемуся с двуспальной кровати. Остановился там, где скрипели полы. Тихо стоял и прислушивался. Ритм не менялся. Освещал комнату только лунный свет, проникавший между занавесками. Я двинулся дальше, встал коленями на матрас и осторожно скользнул к спящему. Эта сторона постели все еще хранила тепло того, кто там лежал. Я не удержался: прижавшись лицом к простыне, вдохнул запах женщины, и тут же, как на экране проектора, замелькали картины: там мы с ней. Голые и потные после занятий любовью, но при этом вечно жаждущие продолжения.
– Доброе утро, любимый, – прошептал я.
И приставил пистолет к виску спящего. Дыхание остановилось. Пару раз он громко, свирепо всхрапнул.
Потом открыл глаза.
– Для такого полного мужчины спишь ты тихо, – сказал я.
Виллум Виллумсен пару раз моргнул в полутьме, как будто чтобы окончательно убедиться, что он уже не спит.
– Что это? – неразборчиво спросил он.
– Это молот, – ответил я. – Конец. Смерть.
– Рой, что ты творишь? Как ты сюда вошел?
– Через подвал, – ответил я.
– Он заперт, – сказал он.
– Да, – только и ответил я.
Он приподнялся в кровати:
– Рой, Рой, Рой, я не хочу, чтобы кто-то пострадал. Иди отсюда к черту, и я обещаю, что все забуду.
Я ударил его по переносице стволом пистолета. Содралась кожа, и пошла кровь.
– Не убирай руки с одеяла, – сказал я. – Пусть кровь идет.
Виллумсен сглотнул:
– Это пистолет?
– Точно.
– Понимаю. Как в прошлый раз?
– Да. Только в тот раз мы разошлись живыми.
– А сегодня?
– Сегодня я бы не был так уверен. Ты угрожал убить мою семью.
– Это последствия невыплаты очень большого кредита, Рой.
– Да, а это последствия последствий невыплаты очень большого кредита.
– По-твоему, пусть мои должники меня грабят, а я должен сидеть и ничего не делать? Ты правда так думаешь? – Судя по голосу, он скорее возмущался, а не боялся – мне оставалось лишь восхищаться способностью Виллумсена оценивать ситуацию, назовем это так.
– Я особо об этом не думаю, Виллумсен. Ты делаешь то, что ты должен, я делаю то, что должен я.
– Если ты думаешь, что спасешь таким образом Карла, то зря. Поуль все равно доделает работу, контракт не отменить, мне с ним сейчас никак не связаться.
– Действительно, никак, – сказал я, заметив, что произнесенная мною фраза прозвучала как неуместная цитата из истории поп-музыки. – Поуль мертв
[28].
Виллумсен вытаращил осьминожьи глазки. Теперь он увидел пистолет. И, судя по всему, узнал его.
– Мне опять пришлось спуститься в Хукен, – сказал я. – «Ягуар» лежит на «кадиллаке», оба перевернуты. Обоих раздавило, получилось как сэндвич из ретроавтомобилей. А то, что от датчанина осталось, из-за ремня безопасности виднеется прямо, черт возьми, как свиная рулька.
Виллумсен сглотнул.
Я помахал пистолетом:
– Я это нашел между рычагом передач и крышей, наверное, он отлетел.
– Рой, чего ты хочешь?
– Хочу, чтобы ты не убивал никого из членов моей семьи, в том числе жен моего брата.
– Договорились.
– А еще – чтобы ты списал Карлу долг. Плюс выдал нам еще один кредит на ту же сумму.
– Не могу, Рой.
– Я видел у Карла экземпляр контракта, который вы оба подписали. Здесь и сейчас мы порвем и твой, и его экземпляр на куски и подпишем договор на новый кредит.
– Не выйдет, Рой, контракт у моего адвоката. Карл наверняка тебе рассказывал: его подписывали в присутствии свидетелей, поэтому просто так ему не исчезнуть.
– Раз я говорю «порвем на куски», я буквально это и имею в виду. Вот кредитный контракт на замену старому.
Свободной рукой я включил настольную лампу, вытащил из внутреннего кармана листок А4 с идентичным содержанием и положил на одеяло перед Виллумсеном.
– Здесь написано, что кредит списывается с тридцати миллионов до гораздо меньшей суммы. По факту до двух крон. Здесь также обоснование указано: ты лично советовал Карлу урезать расходы на страхование отеля, а потому признаешь долю своей вины в том, что Карл оказался в подобной ситуации. Короче говоря, его несчастье – твое несчастье. А кроме того, ты выдаешь ему новый кредит на сумму в тридцать миллионов.
Виллумсен энергично затряс головой:
– Ты не понимаешь. У меня столько нет. Я сам брал в долг, чтобы дать Карлу денег. Я надорвусь, если деньги не верну.
Чуть ли не захлебываясь слезами, он договорил:
– Всем кажется, раз жители деревни столько тратят, я деньги лопатой гребу. Рой, да они же все ездят в Конгсберг и Нотодден и покупают новые машины. Они не хотят, чтобы их в моих подержанных кто-то увидел.
Слегка затрясся двойной подбородок, лежавший на воротничке полосатой пижамной рубахи.
– И тем не менее тебе придется подписать, – сказал я, протягивая ему прихваченную с собой ручку.
Я увидел, как его взгляд пробежался по листку. Затем он озадаченно уставился на меня.
– О свидетелях и дате мы подумаем после того, как ты поставишь подпись, – сказал я.
– Нет, – сказал Виллумсен.
– Что – нет?
– Я не подпишу. Умирать я не боюсь.
– Ну конечно. Боишься обанкротиться?
Виллумсен молча кивнул. Затем хохотнул:
– Помнишь, как мы в прошлый раз оказались в этой же ситуации, Рой? И я сказал, что рак вернулся. Я солгал. А вот теперь он вернулся. Поэтому списать такой большой долг я не смогу, а дать еще – тем более. Хочется оставить жене и другим наследникам крепкий бизнес, сейчас значение имеет только это.
Я медленно и долго кивал, чтобы он понял: его слова я как следует обдумал.
– Жаль, – сказал я. – Очень жаль.
– Да, действительно, – согласился Виллумсен, протягивая мне бумаги с приложением, которое Карл составил за ночь.
– Да, – сказал я, не забирая их и доставая телефон. – Тогда придется сделать кое-что похуже.
– Рой, я через такое лечение прошел, что, боюсь, пытка меня не проймет.
