Я усмехнулся.
– Я думал, в Торонто тоже холодно, – сказал я.
– Да. Но мы жили в таком доме, где, пока на улицу не выйдешь, холода не ощущаешь.
– Все наладится, – пообещал я, – такие дни, как сегодня, – хуже всего. Ветер дует с севера, и первая изморозь. Зимой снега будет много и слегка потеплеет. Но хотя мы начали топить, прогреется дом не сразу, а через несколько дней.
– А пока он не прогрелся, – начала она, и я увидел, что она дрожит, – мы будем вот так мерзнуть?
Я улыбнулся и отставил чашку:
– Помогу тебе согреться. – И я шагнул к ней.
Наши взгляды встретились, она едва заметно отшатнулась и крепче стиснула скрещенные на груди руки, а на ее бледных щеках заполыхал румянец. Я склонился к печке и открыл дверцу – огонь и правда почти угас, потому что поленьев туда положили слишком много и чересчур больших. Вытащив самое крупное, уже задымившееся полено, я положил его на пластину перед печкой, взял меха и вернул огонь к жизни, так что, когда я закрыл дверцу, внутри уже весело полыхало.
Едва я успел выпрямиться, как в кухню вошел Карл – полуодетый, со всклокоченными волосами. Широко улыбаясь, он сжимал в руке телефон.
– Муниципалитет разослал повестку дня. Мы – первый пункт.
На заправке я попросил Маркуса выставить лопаты для снега, скребки для льда и канистры с антифризом – все это я заказал пару недель назад.
Я развернул «Ус блад»: первый разворот был посвящен предстоящим выборам в муниципалитет, но на нем упоминалось и о собрании инвесторов в доме культуры. А внутри статья про собрание занимала целую страницу и сопровождалась двумя большими фотографиями. На одной – полный зал публики, а на другой – Карл с широкой ухмылкой приобнял за плечи Ю Оса. Выглядел старый мэр слегка удивленным, будто его застали врасплох. Сперва Дан Кране рассказывал о новом отеле, но нравится ему эта идея или нет, понять было сложно. Точнее говоря, в глубине души ему хотелось смешать нас с грязью – это читалось между строк, особенно когда он упомянул об одном анонимном источнике, который называл наш проект отелем-СПАльником и утверждал, будто деревенские цепляются за него как за соломинку. Уверен, что источником этим был сам Дан Кране. Но он, ясное дело, оказался между молотом и наковальней: начни он расхваливать отель – и получится, что он использует газету, чтобы поддержать собственного тестя. А начни он нас ругать – и станет ясно, что он решил отомстить бывшему парню своей жены. По-моему, быть журналистом в деревенской газете – дело непростое.
В девять начал накрапывать едва заметный дождик – я посмотрел на Козий поворот и понял, что там, наверху, это не дождь, а снег.
В одиннадцать снегом засыпало уже всю деревню.
В двенадцать в магазинчик зашел директор по продажам.
– А ты, я вижу, как всегда, подготовился заранее, – ухмыльнулся он, когда очередной покупатель с лопатой направился к выходу.
– Мы же в Норвегии живем, – сказал я.
– У нас к тебе предложение, – сказал он, и я решил, что он навесит на нас очередную кампанию.
Нет, против кампаний я ничего не имею, восемь из десяти проходят вполне удачно – они там, в головном офисе, дело свое знают. Однако, когда по всей стране запускают спецпредложение: зонтик плюс волейбольный мяч или хот-дог в испанском стиле и бутылка пепси, – вот это они зря. Им бы изучить получше местное население – его потребности и покупки.
– Тебе скоро из руководства позвонят, – сказал директор по продажам.
– Ясно.
– У них там нелады с одной крупной заправкой в Южной Норвегии. Вроде и место хорошее, и оборудована как надо. Но начальник не справляется. Кампании проводит скверно, когда надо – не отчитывается, сотрудников набирает незаинтересованных и… ну, ты понял. Им нужен руководитель, который все это в божеский вид приведет. Я за это не отвечаю, но это я им тебя предложил, поэтому и тебя предупреждаю заранее. – И он махнул рукой, словно говоря: да ладно, пустяки, отчего я понял, что он ожидает, что я рассыплюсь в благодарностях.
– Спасибо, – сказал я.
Он заулыбался, явно чего-то ожидая. Может, ждал, что я тут же ему и выложу, как буду действовать дальше.
– Неожиданно это все, – сказал я, – ну что ж, послушаю, что скажут, и подумаю.
– Подумаешь? – Продажник расхохотался. – По-моему, подумать тебе надо хорошенько. Такое предложение – это мало того что зарплата хорошая, но еще и возможность попробовать себя в главной роли, Рой.
Если он решил уговорить меня, чтобы самому казаться эдаким серым кардиналом, то он, что называется, выбрал неправильные аргументы. Но не мог же он знать, что от самой мысли о том, как я выхожу на сцену, у меня руки потеют.
– Хорошо, подумаю, – согласился я, – по-моему, нам на чизбургеры надо спецпредложение придумать. Что скажете?
В час явилась Юлия.
В магазинчике было пусто, поэтому она подошла ко мне и поцеловала меня в щеку. Умело. Губы были мягкие, и поцелуй получился чуть дольше, чем следовало бы. Не знаю, что у нее за духи, но с ними она переборщила.
– Ты чего это? – спросил я, когда она наконец сделала шаг назад и посмотрела на меня.
– Тестирую новую помаду, – она вытерла мою щеку, – после работы с Алексом встречаюсь.
– Это у которого «гранада»? И что, решила проверить, сколько помады сотрется после поцелуя?
– Нет, сильно ли теряется чувствительность, когда губы накрашены. Это примерно как у мужчин в презервативе, да?
Я не ответил – вести с ней подобные разговоры у меня и в мыслях не было.
– Вообще-то, Алекс довольно милый, – чуть склонив голову, Юлия смотрела на меня, – возможно, поцелуями мы не ограничимся.
– Повезло Алексу, – я накинул куртку, – справишься тут одна?
– Одна? – разочарованно протянула она. – А разве мы не…
– Вернусь самое позднее через час. Ладно?
Разочарование испарилось. А потом она нахмурилась:
– Магазины же закрыты. У тебя роман, что ли?
Я улыбнулся:
– Звони, если что.
Я проехал через деревню вдоль Будалсваннета. Падая на дорогу и на поля, снег тут же исчезал, но наверху, на склоне, он не таял. Я посмотрел на часы. Вероятность того, что в час дня в будни безработный жестянщик окажется дома один, была достаточно высокой. Я зевнул. Спал плохо. Лежал и прислушивался. Но в спальне было тихо, и от этого было даже хуже, поэтому я вслушивался еще напряженнее.
Подъехав к дому жестянщика, я отметил про себя, что от соседей его выкрашенный белой краской дом отделяет метров двести.
Антон Му открыл через секунду после того, как я позвонил в дверь, – похоже, увидел машину или услышал шум. Редкие волосы у него на голове трепыхались от сквозняка, а в глазах читался вопрос.
