– А еще мне не нравится, когда лезут на нашу землю – туда, где погибли мама с папой. Тогда мне, ясное дело, хочется выяснить, что происходит.
Эрик опять моргнул, будто давая понять, что все понял. Понял, что я предлагаю взаимовыгодный обмен.
– Ольсен все равно собирается спустить кого-то в Хукен, верно?
Эрик кивнул:
– Он заказал в Германии защитный костюм. Слегка смахивает на те, в которых саперы работают. В нем можно свободно передвигаться, и ты в безопасности, если только тебя совсем уж валуном не придавит.
– Чего он ищет?
– Рой, я только знаю, что Ольсен собирается туда спуститься.
– Нет. Сам он туда не собирается. Это тебя он туда спустит. Значит, рассказал тебе, чего ищет.
– Рой, пойми, даже если бы я это знал, то говорить просто не имел бы права.
– Разумеется, – кивнул я, – а ты, Эрик, пойми, что я просто не имею права мешать женщине, которая пережила такое ужасное потрясение, как Шеннон.
Эрик Нерелл сел на скамейку и взглянул на меня глазами побитой собаки. Плечи опущены, руки безвольно лежат на коленях. Из наушников, лежащих между ногами на скамейке, по-прежнему доносилась «Start Me Up».
– Вы меня провели, – сказал он, – ты и эта сучка. Он там, внизу, да?
– Кто – он?
– Мобильник старого ленсмана.
Одной рукой я держался за руль, а во второй сжимал телефон.
– В ту ночь, когда Сигмунд Ольсен исчез, сигнал мобильника не пропадал до десяти вечера.
– Ты о чем это? – пробормотал Карл. Его, похоже, мучило похмелье.
– Включенный мобильник каждые полчаса отправляет сигнал – он регистрируется на вышках мобильной связи. Иначе говоря, мобильный оператор знает, где находится телефон и в какое время.
– И что?
– Курт Ольсен недавно съездил в город, в представительство компании, предоставляющей мобильную связь. Там он запросил информацию о тех сутках, когда его отец исчез.
– А у них что, есть настолько старые данные?
– Похоже на то. Телефон Сигмунда Ольсена зарегистрирован на двух вышках, и, судя по этим данным, его – или, по крайней мере, его телефона – точно не было рядом с дачей в тот момент, когда свидетель видел там машину Ольсена и слышал, как завелся лодочный мотор. Потому что свидетель проезжал там, когда уже стемнело. Зато по данным этих же вышек, телефон находился на участке, в который входят наша ферма, Хукен, хутор Симона Нергарда и лес между его хутором и деревней. А это идет вразрез с твоими словами о том, что Сигмунд Ольсен уехал с нашей фермы в половине седьмого.
– Я не сказал, куда именно поехал ленсман, – Карл, похоже, стряхнул с себя похмелье, – я лишь сказал, что он уехал от нас. Он вполне мог заехать куда-нибудь по дороге от нас в деревню. И возможно, машина и лодочный мотор – это вовсе не Ольсен, а еще кто-нибудь. В том районе дач много. Или, возможно, свидетель перепутал время, ведь машина и мотор – не бог весть какие события, чтобы их запоминать.
– Согласен, – впереди показался трактор, – но свидетельские показания меня не особо волнуют. Хуже то, что Курт полезет в Хукен и найдет там телефон. Потому что, если верить Эрику Нереллу, Курт именно за этим туда и рвется.
– Твою ж мать! Неужто телефон и впрямь там? Ты же собрал его вещи.
– Ага. И рядом с телом ничего не валялось. Но помнишь, мы вытаскивали труп наверх, когда уже стемнело, а перед этим мне почудилось, будто со скалы камни сыплются, и я поэтому еще в машине прятался?
– И что?
Я перестроился на соседнюю полосу. Трактор приближался к повороту, но я рискнул – поддал газу и проскользнул перед трактором. Взглянув в зеркало, я увидел, как тракторист качает головой.
– Это не камни были, это его телефон свалился. Телефон у него был в таком чехле, который крепился к ремню. А когда тело потащили вверх, оно терлось о скалу, мобильник оторвался и упал, но я принял его за камень.
– С чего ты так решил?
– Потому что я еще кое-что вспомнил. Когда я посмотрел на труп, у него вроде как чего-то не хватало. И позже, когда мы уже отвезли его в мастерскую, я снял с него пояс и срезал одежду. Все металлические предметы я вытащил, а тело отдал на съедение растворителю. Из вещей у меня остались монеты, ремень и зажигалка. А вот мобильника не было. Тогда я об этом поганом мобильнике и не подумал, хотя знал ведь, что у него на ремне вечно болтается этот гребаный кожаный чехол.
Карл помолчал.
– И как поступим? – спросил наконец он.
– Надо спуститься в Хукен, – сказал я, – надо опередить Курта.
– И когда?
– Костюм доставили Курту вчера. Сегодня, в десять, Эрик пойдет на примерку, а после они сразу же поедут к Хукену.
Карл сопел так, что в ухе у меня защекотало.
– Твою мать…
21
Второй дубль, этот мой второй спуск, словно бы прошел медленнее, но в то же время и быстрее. Быстрее, потому что решение практических задач мы придумали в первый раз и, как ни странно, сейчас их вспомнили. Медленнее, потому что мы не знали, когда явится Курт с альпинистами, отчего у меня было такое же чувство, какое бывает в ночных кошмарах, где за тобой кто-то гонится, а ты силишься бежать, но словно бредешь по колено в воде. Шеннон заняла место на Козьем повороте, откуда были видны поворачивающие в нашу сторону автомобили.
Веревку мы с Карлом взяли ту же самую, так что Карл знал, далеко ли нужно сдавать задом, пока я не спущусь.
Спрыгнув наконец на землю, я отвязал веревку и медленно повернулся. Шестнадцать лет. Но здесь, внизу, времени будто не существовало. Скала с южной стороны была ниже, но слегка нависала над пропастью, поэтому дождь на нее не попадал – стекая по противоположной скале, вертикальной, со стороны Козьего поворота, капли исчезали в трещинах. Видимо, поэтому остов автомобиля почти не заржавел, а шины хоть и потемнели, но не растрескались. Животные папин «кадиллак» тоже не попортили, обивка и панель инструментов казались целыми.
Я взглянул на часы. Половина одиннадцатого. Дьявол. Я закрыл глаза и попытался вспомнить, с какой стороны тогда, много лет назад, послышался удар. Нет, слишком давно это было. Но если, кроме силы тяжести, другие силы задействованы не были, телефон упал бы по вертикальной траектории. По вертикальной. Меня посетила та же мысль, что и в тот раз, когда я вытаскивал тело Ольсена. Свободное падение. Несложный физический закон, согласно которому предметы падают по вертикали, если на них не воздействуют иные силы. Но тогда я намеренно отбросил эту мысль, почему бы и сейчас ее не отбросить? При себе у меня был фонарик, и я принялся искать между валунами, возле скалы, там, куда спускалась веревка. Мы повторили все до мелочей, отогнали машину по той же узкой дороге на такое же расстояние, а значит, телефон должен был упасть куда-то сюда. Но между камнями были сотни щелей и расселин, куда он мог завалиться. А что, если он вообще отрикошетил от камней и валяется совсем в другом месте? По крайней мере, он был в кожаном чехле и не разлетелся на куски – это уже неплохо. Неплохо, если, конечно, я его найду.
