Я понимал, что действовать надо размеренно, нельзя следовать наитию и метаться, как безголовые курицы, – бывало, отец отрубит курице голову, а птица вырвется из маминых рук и бегает по двору. Я мысленно выделил квадратный участок, где, по моим предположениям, приземлился телефон, и начал с верхнего левого угла. Я опускался на колени, заглядывал под камни, которые был в силах приподнять, светил фонариком в щели между камнями покрупнее. Если щели были чересчур глубокими и ни глаз, ни рук не хватало, я засовывал туда прикрепленный к селфи-палке смартфон Карла, включал видео и подсветку, а потом просматривал снятое.
Через пятнадцать минут я добрался до середины квадрата и засунул палку между двумя валунами размером с холодильник, когда меня окликнул Карл:
– Рой…
Что он собирается сказать, я уже знал.
– Шеннон их видит!
– Где? – крикнул я.
– У подножия!
У меня минуты три, не больше. Я вытащил палку и просмотрел запись. Из темноты на меня вдруг сверкнули два глаза, и я вздрогнул. Проклятая мышь! Она развернулась, на экране мелькнул ее хвост, и мышь исчезла. И в эту секунду я увидел его. В черном кожаном футляре мыши прогрызли дыру, но передо мной, несомненно, был телефон старого ленсмана Ольсена.
Я лег на живот и просунул руку между камнями, но не дотянулся, пальцы задевали камни или хватали воздух. Вот дрянь! Если я его нашел, значит и они найдут. Надо сдвинуть этот гребаный камень! Я привалился к нему спиной, уперся ногами в скалу напротив и вжал спину в камень. Он не сдвинулся с места.
– Они на Японском повороте! – крикнул Карл.
Я попробовал еще раз. Со лба капал пол, мышцы и сухожилия готовы были лопнуть. Мне почудилось или камень чуть сдвинулся? Я снова напружинил спину. Если что и сдвинулось, то у меня в спине. Я вскрикнул от боли. Мать твою! Я повалился на землю. Смогу ли я пошевелиться? Да, пошевелиться получилось, но боль была дикая.
– Они уже…
– Когда я скажу, дай газу и отъезжай на два метра!
Я потянул веревку. Время поджимало, поэтому я сделал лишь одну петлю, обмотав веревку вокруг камня и завязав узел, который отец называл беседочным. Потом я встал возле камня, чтобы, если «вольво» хотя бы слегка приподнимет его, столкнуть с места.
– Газ!
Двигатель там, наверху, заревел, и меня вдруг осыпало гравием, а один камешек угодил прямо в темечко. Но валун поддался, и я бросился на него, как лайнбекер в американском футболе. Валун покачивался, а меня поливал гравийный дождик из-под колес «вольво». А затем камень перевернулся. Из образовавшейся в земле ямы, словно изо рта, меня обдало неприятным запахом, я бросился на колени и схватил телефон, успев заметить, как разбегаются от света мелкие букашки. Сверху что-то затрещало. Запрокинув голову, я увидел обрывок веревки и летящий на меня камень. Я отскочил, покачнулся и присел на задницу. Дрожа и задыхаясь, я смотрел на камень – он вновь лежал на прежнем месте, похожий на пасть, от которой мне удалось спастись.
«Вольво» остановился, – видно, Карл понял, что груз исчез. Но вместо этого я услышал другой двигатель, напоминающий тарахтение трактора «лендровер». Он поднимался в гору. До нас им оставалась еще пара поворотов, но конец веревки болтался метрах в семи-восьми надо мной.
– Сдай назад! – заорал я, стаскивая с камня оторванный конец веревки и засовывая его в карман куртки, где уже лежал мобильник Ольсена.
Конец веревки чуть опустился, однако до него оставалось почти три метра, хотя – это я понимал – Карл подогнал «вольво» к самому краю. Я ухватился за большой камень здоровой левой рукой и полез вверх. Камень покачнулся. А я-то думал, что врал, когда говорил, что тут камнепады бывают, – ведь камень-то явно от скалы отвалился! Но другого выхода у меня не было. Положив правую руку на уступ, я напрягся, и, к счастью, спина так сильно болела, что я напрочь забыл о боли в среднем пальце. Я поднял руки и изогнулся, выпятив задницу, будто гусеница, а после резко выпрямился и правой рукой схватился за веревку. И что теперь? Второй рукой придется держаться, а завязать узел одной рукой не получится.
– Рой! – На этот раз кричала Шеннон. – Они к последнему повороту приближаются.
– Газ! – заорал я, перехватив веревку на полметра выше и одновременно обмотав ее вокруг ладони. – И сильнее!
Я слышал, как она передала мою просьбу, и, когда веревка дернулась, вцепился в нее левой рукой, напружинил живот, поднял ноги и уперся ими в скалу. И побежал прямо в небо. Я попросил Карла поддать газу не потому, что боялся Ольсена, – просто если держаться за веревку только руками, долго не провисишь. И думаю, что в то утро я, наверное, установил мировой рекорд в беге на сто метров по вертикальной поверхности. Кажется, я, как и лучшие мировые спринтеры, даже ни разу не вздохнул за все это время. Я думал лишь о пропасти подо мной, гибели, которая с каждым метром была все вероятнее. Выбравшись на Козий поворот, я не отпустил веревку и, лишь проехав еще несколько метров на заднице по гравию, наконец отцепился. Шеннон помогла мне встать, мы добежали до машины и залезли внутрь.
– Гони за амбар! – скомандовал я.
Мы съехали на размытую землю за амбаром, и я успел увидеть, как из-за Козьего поворота появился «лендровер» Ольсена. Хорошо бы еще, чтобы он не заметил ни нас, ни веревку, анакондой вьющуюся по траве следом за «вольво».
Я сидел на переднем сиденье и отдувался, а Карл вышел и принялся сматывать веревку. Шеннон подбежала к стене и выглянула из-за угла.
– Они остановились, – сообщила она, – похоже, они привезли с собой… beekeeper – как это по-норвежски?
– Пасечник, – ответил Карл, – боятся небось, что там, внизу, осиное гнездо.
Я затрясся от смеха, и в спину мне словно нож воткнули.
– Карл, – тихо проговорил я, – почему ты сказал, что был вчера вечером у Виллумсена?
– Чего-о?
– Виллумсен рядом живет. Но ты сказал, что видел, как Эрик с женой гуляли. А ведь они живут на отшибе.
Ответил Карл не сразу.
– А сам-то как думаешь? – спросил он наконец.
– Ты хочешь, чтобы я что-нибудь предположил, – сказал я, – а ты, вместо того чтобы правду сказать, подтвердил, что так оно и было?
– Ну ладно, – взглянув в зеркало заднего вида, Карл удостоверился, что Шеннон по-прежнему подглядывает из-за угла за Ольсеном сотоварищи, – я мог бы сказать, что поехал проветриться и пораскинуть мозгами. И это была бы правда. Вчера главный подрядчик увеличил процентную ставку на пятнадцать процентов.
– Вон оно что…
– Они отложили начало строительства, потому что считают, что мы не провели экспертизу грунта и забыли учесть влияние погодных условий.
– А в банке что на это говорят?
– Они пока не в курсе. Я уже продал предприятие вкладчикам за четыреста – нельзя же еще до начала строительства сообщать о том, что в бюджете у нас дыра на шестьдесят миллионов.
