Из-за того, что я стоял на коленях, мне пришлось смотреть на него снизу вверх, но у меня затекла шея, и я наклонил голову.
– Если вы все это еще в прошлом году нашли, – сказал я, – зачем столько тянули и не приперли меня к стенке раньше?
– Для человека, который считает в уме так, как ты, Рой, это, наверное, очевидно.
Я помотал головой.
– Ты взял у меня в долг. А если я тебе башку прострелю – кто твои долги возвращать будет?
Сердце у меня забилось не быстрее, а медленнее. Охренеть можно. Будучи охотником, он терпеливо ждал, пока добыча окажется в нужной точке, ждал, пока я рассчитаюсь. Ждал, пока уплачу проценты на проценты, – корова подоена. А теперь он рассчитается за себя. Вот что он имел в виду, задавая вопрос около церкви: разве не приятное чувство – рассчитаться с долгами. Он думал меня застрелить. Вот в чем дело. Не пугать и не угрожать, а застрелить, на хрен. Он знал, что я о своих делах никому не рассказываю, позаботился о том, чтобы никто не видел, как я сюда иду, машину я припарковал далеко – никому и в голову не придет меня здесь искать. Он просто-напросто всадит мне пулю в лоб и закопает где-нибудь поблизости. Какой простой и четкий план – я даже улыбнулся.
– Ухмылочку убери, – сказал Виллумсен.
– Мы с вашей женой уже несколько лет не встречаемся, – сказал я. – Вы дату сообщения видели?
– Его надо было удалить, но раз оно осталось, значит длилось это все у вас долго, – сказал он. – Ну хватит. Помолись напоследок. – Виллумсен вскинул ружье к щеке.
– Да я уже помолился, – сказал я. Сердце билось все медленнее. Пульс состояния покоя. Пульс психопата, как говорится.
– А, помолился? – пропыхтел Виллумсен. Кожа щеки выпирала над пастью ружья.
Я кивнул и опять опустил голову:
– Вперед, Виллумсен, окажете мне услугу.
Сухой смешок.
– Пытаешься внушить мне, что хочешь умереть, Опгард?
– Нет. Но мне предстоит умереть.
– Мы все умрем.
– Да, но не в ближайшие два месяца.
Я услышал, что он завозился со спусковым крючком.
– Кто это сказал?
– Стэнли Спинд. Может, вы видели, мы в церкви разговаривали. Ему пришли недавние снимки опухоли у меня в мозге. Она у меня уже больше года, а сейчас быстро растет. Цельтесь сюда, – я положил указательный палец на правую часть лба, к корням волос, – может, и с ней заодно разделаетесь. – Я словно услышал, как защелкал и загудел калькулятор продавца подержанных автомобилей.
– Ясно же, что ты врешь от отчаяния, – сказал он.
– Если вы так уверены, давайте стреляйте, – сказал я. Я знал, что ему подскажет мозг. Если это правда, проблема Роя Опгарда скоро рассосется сама по себе, без малейшего для него риска. Но если я соврал, он упустит превосходный шанс, который я ему вряд ли еще раз предоставлю. То есть шанс останется, но я буду настороже, а вот ему станет сложнее. Риск против наживы. Расходы против доходов. Дебет и кредит. – Можете Стэнли позвонить, – добавил я. – Только мне надо сначала ему сказать, что врачебную тайну тут хранить необязательно.
Во время последовавшей паузы слышно было только дыхание Виллумсена. Для решения дилеммы мозгу понадобилось побольше кислорода. Я молился, но не за свою душу, а за то, чтобы от напряжения Виллумсена хватил второй инфаркт.
– Два месяца, – резко сказал он. – И если через два месяца, начиная с сегодняшнего дня, ты не умрешь, я еще вернусь. Ты не узнаешь откуда, когда и как. Или кто. Но возможно, последние услышанные тобой слова будут на датском. Это не угроза, а обещание. О’кей?
Я встал.
– Два месяца максимум, – сказал я. – Эта опухоль – редкостная сволочь, Виллумсен, она не подведет. И кстати…
Ружье Виллумсен все еще направлял на меня, но, опустив и подняв веки, дал понять, что я могу договорить.
– Ничего, если я заберу из холодильника снюс?
Я, конечно, переходил всякие границы, но я ведь, по идее, скоро умру – мне все равно, как это произойдет.
– Я снюс не употребляю, бери, если хочешь.
Я взял коробки снюса и ушел. Брел по лесу, из которого вот-вот исчезнет солнечный свет. Уйдет по дуге на запад, прячась от пастбищ за горами, к озеру, где я в последний раз видел Риту – голую, покорную, постаревшую от дневного света и взгляда молодого мужчины.
Я снова подошел к пастбищу с севера. На той стороне окон нет, обычная стена из толстых бревен – укрепление, нападают ведь всегда с севера.
Я подошел вплотную, прокрался за угол к западной стене и двери. Намотал на правую руку шарф и стал ждать. Когда Виллумсен вышел, я поступил просто. Один удар прямо за ухо – в этом месте мозгу от черепа защиты почти никакой – и два по почкам: от боли вы не только не сможете кричать, но и станете посговорчивее. Он упал на колени, а я вырвал у него из рук ствол – он его повесил на плечо. Ударил его в висок и потащил внутрь.
Там убрал полиэтилен, передвинул кресло обратно к стене и поставил у камина.
Прежде чем заговорить, я дал ему отдышаться, поднять взгляд и посмотреть в пасть собственного ружья.
– Как ты уже понял, я соврал, – сказал я. – Но только про опухоль. С Ритой мы правда уже много лет не встречаемся. А раз мне хватило одного сообщения, чтобы, виляя хвостом, сюда примчаться, ты также понял, что прекратила все это она, а не я. Лежать!
Виллумсен тихо выругался, но подчинился.
– Другими словами, вполне могла получиться история с хеппи-эндом: тебе не причинило бы боли то, о чем ты не знал, – сказал я. – Но раз ты мне не веришь и решил меня шлепнуть, другого выбора у меня нет – придется шлепнуть тебя. Поверь, никакой радости мне это не доставит, и я не планирую воспользоваться возможностью и снова закрутить роман с той, кто скоро превратится в твою вдову. Другими словами, в твоей смерти нет абсолютно никакой необходимости, но, к сожалению, с практической точки зрения это единственный выход.
– Не понимаю, о чем ты, – заныл Виллумсен. – Но убийство тебе с рук не сойдет, Опгард. К таким вещам готовиться надо.
– Да, – согласился я. – Но мне хватило времени понять: твой план – убить меня – подарил мне идеальную возможность убить тебя. Мы одни, и никто не видел, как мы сюда идем, а тебе ведь известна основная причина смерти у мужчин в возрасте от тридцати до шестидесяти, а, Виллумсен?
Он кивнул:
– Рак.
– Нет, – возразил я.
– Да.
– Не рак, – сказал я.
– Тогда дорожные аварии.
– Нет. – Но мысленно я сделал себе пометку погуглить, когда окажусь дома. – Самоубийство.
– Чушь.
– По крайней мере, наша деревня внесла в статистику свой вклад, если учесть моего отца, а кроме того – ленсмана Ольсена и тебя.
