– Карл, посмотрим, что у меня получится.
Вот так. У меня появится время что-нибудь придумать. С чем он смирится. Надеюсь.
– Ясное дело, получится, – обрадовался Карл. – Мы как следует подготовимся к семейному празднику, тебе вообще ни о чем думать не придется! Прикатишь во двор, почувствуешь аромат бараньих ребрышек, а на лестнице младший брат угостит тебя аквавитом. Без тебя будет не то, ты должен приехать! Слышишь? Должен!
48
День накануне Рождества. Радостно несся «вольво», а вдоль шоссе, словно гигантские кокаиновые дорожки, лежали сугробы. По радио звучала «Driving Home for Christmas» – в тему, но я поставил диск Джей Джей Кейла «Cocaine».
Приборная стрелка не добралась до максимально допустимой скорости. Пульс состояния покоя.
Я подпевал. Не то чтобы я этими штуками баловался. Всего один раз – Карл вложил в одно из редких писем из Канады. Эйфория пришла, как только я поднес все это дело к носу, – наверное, поэтому особо разницы и не почувствовал. Или, может, потому, что был один. Как сейчас – эйфория и одиночество. И снова муниципальный знак. Эйфория и пульс состояния покоя. Это же и зовут радостью?
Я так и не придумал отмазку, чтобы не приезжать домой на Рождество. И не мог же я больше никогда не видеть родных, так ведь? Придется выдержать три праздничных дня. Три дня в одном доме с Шеннон. А потом – назад в изоляцию.
Я припарковался у дома рядом с коричневой «субару-аутбэк». Наверняка у этого оттенка коричневого есть название, но я в цветах особо не разбираюсь. Снег в метр толщиной, вот-вот зайдет солнце, а на востоке за холмами виднеется силуэт подъемного крана.
Когда я обошел дом, Карл уже стоял в дверях. Лицо раздулось – как когда он болел свинкой.
– Новая машина? – крикнул я, увидев его.
– Старая, – ответил он. – Зимой нам нужен полный привод, но Шеннон запретила мне покупать новую машину. Модель две тысячи седьмого года, взял у Виллумсена за пятьдесят штук – чистый грабеж, по словам одного из столяров, у него такая же.
– Ух, а ты торговался? – спросил я.
– Опгарды не торгуются. – Он ухмыльнулся. – В отличие от женщин с Барбадоса.
Стоя на улице, на лестнице, Карл надолго заключил меня в теплые объятия. Казалось, с прошлого раза его тело увеличилось в размерах. И от него пахло спиртным. По его словам, он уже начал праздновать Рождество. Нужен был перерыв после тяжелой недели. Приятно на несколько дней переключить мысли. В святые дни – ребенком Карл называл их цветными.
Пока мы шли на кухню, Карл говорил. Об отеле, где в итоге дело набирало оборот. Карл надавил на подрядчиков, чтобы ускорить возведение стен и крыш и начать отделочные работы, не дожидаясь весны.
На кухне никого не было.
– За работу зимой рабочие просят меньше, – объяснил Карл.
По крайней мере, думаю, что он так сказал, – я прислушивался к другим звукам. Но слышал я лишь голос Карла и удары собственного сердца. Уже не совсем пульс состояния покоя.
– Шеннон на стройке, – сообщил он, и тут я прислушался. – Она ужасно придирчивая – хочет, чтобы все было как на чертежах.
– Хорошо же.
– И да и нет. Архитекторы ведь о расходах не думают – только о собственном отражении в глянцевой поверхности своего шедевра. – Карл засмеялся – вроде бы добродушно, но я услышал, как внутри у него кипит гнев. – Проголодался?
Я замотал головой:
– Я, наверное, отгоню «кадиллак» в мастерскую, разделаюсь с ним.
Теперь головой затряс Карл:
– Он у Шеннон.
– На стройплощадке?
– Ага. Дорога еще не достроена, но он забирается до самой стройплощадки.
Говорил он это со странной смесью гордости и боли. Как будто дорога обошлась ему в немалую сумму. И тут я не удивился: подъем крутой и немало скал пришлось взорвать.
– Раз так, чего она на «субару» не ездит?
Карл пожал плечами:
– Ей нравится ручная коробка передач. Предпочитает крупных американцев – она же с ними выросла.
Я оставил сумку в нашей с Карлом комнате и снова спустился вниз.
– Пивка хочешь? – спросил с бутылкой в руке Карл.
Я замотал головой:
– Поеду поздороваюсь с народом на заправке и захвачу из мастерской рубашку.
– Тогда я позвоню Шеннон – пусть сразу гонит «кадиллак» в мастерскую и посидит там с тобой. Пойдет?
– Угу, да, – сказал я.
Карл смотрел на меня, – по крайней мере, я так думал. Сам же я изучал треснувший шов на перчатках.
На работе были Юлия и Эгиль. Увидев меня, девушка засияла и вскрикнула. Перед кассой стояла очередь, и все же она оббежала ее и бросилась мне на шею – как на семейном сборище. Что было правдой. Исчезло бурное подводное течение с некой примесью – желаний и страстей. На какое-то мгновение пришло разочарование – ощущение, что я ее потерял, ну или, по крайней мере, ее девичью влюбленность. И хоть мне она никогда не была нужна и я не собирался отвечать взаимностью, я знал, что в часы одиночества стану думать о том, как все могло бы сложиться, от чего же я отказался.
– Машин много? – осмотревшись, спросил я, когда она наконец меня отпустила.
Кажется, Маркус взял те же праздничные украшения и товары. В тот раз у нас с ними все прошло на ура. Умный парнишка.
– Да, – радостно сказала Юлия. – А Алекс мне предложение сделал.
Она поднесла к моему лицу руку. Черт побери, да у нее колечко на пальце!
– Счастливчик, – улыбнулся я, зашел за прилавок и перевернул чуть было не подгоревший бургер. – Как у тебя дела, Эгиль?
– Хорошо, – ответил он, пробивая на кассе рождественский сноп и электробритву. – Веселого тебе Рождества, Рой!
– И тебе того же, – ответил я, секунду смотря на мир со старого наблюдательного пункта. Из-за кассы заправки, которая, как я думал, станет моей.
Потом я снова вышел на мороз, в темноту, здоровался с пробегающими мимо людьми – перед лицом у них витали серые облачка. Увидел, что у одной колонки стоит и курит какой-то парень в тонком костюме. Подошел к нему.
– Здесь не курят, – сказал я.
– А мне можна-а, – заскрежетал низкий голос.
Я еще подумал, у него что-то с голосовыми связками. Чтобы определить диалект, трех коротких слов мне не хватило, но он, кажется, с юга.
– Нельзя, – возразил я.
Может, он улыбнулся – во всяком случае, глаза превратились в щелочки на воспаленном лице: «Watch me»
[23].
Что я и сделал. Посмотрел на него. Невысокого роста, ниже меня, около пятидесяти, однако на покрасневшем, как будто опухшем лице были прыщи. Издалека казалось, что деловой костюм его слегка полнит, но я понял, что костюм с виду был ему мал по другим причинам. Плечи. Грудь. Спина. Бицепсы. Чтобы в его возрасте накачать такую мышечную массу, наверное, надо на анаболиках сидеть. Он поднял сигарету и сделал глубокую затяжку. Засветился ее кончик. И у меня вдруг заболел средний палец.
