– Мы хотим попробовать, – сказал Том.
– Спасибо, – проговорила я, – тронута вашим предложением, но не могу.
– Почему это ты не можешь? – спросил Дуг.
– Потому что в этом весь смысл моего похода: я здесь для того, чтобы сделать это в одиночку.
После этого мы некоторое время ели и молчали, каждый из нас держал в ладонях теплый котелок, полный риса, фасоли или лапши. Из-за произнесенного «нет» меня охватила печаль. Не только потому, что это значило, что я не попаду в Высокую Сьерру. Но еще и потому, что, сколько бы я ни твердила, что хочу совершить этот поход одна, их компания меня утешала. Быть недалеко от Тома и Дуга ночью означало, что мне не нужно будет повторять себе «я не боюсь» всякий раз, как послышится треск ветки в темноте или ветер начнет трясти палатку настолько яростно, что кажется, будто вот-вот случится что-то плохое. Но я была здесь не для того, чтобы не говорить «я не боюсь». Я была здесь для того, чтобы переиграть этот страх. Чтобы переиграть, в сущности, все то, что я сделала с собой, и то, что сделали со мной. И я не могла добиться этого, объединившись с кем-то другим.
После ужина я залегла в свою палатку с рассказами Флэннери О’Коннор, поставив книгу себе на грудь, слишком утомленная, чтобы держать ее на весу. Дело было не только в том, что я замерзла и устала от дневного перехода: на этой высоте еще и воздух стал разреженнее. Я не могла просто так заснуть. В состоянии, напоминавшем реакцию бегства, я размышляла, каково это – пропустить Высокую Сьерру. Это разрушало практически все. Все планы, которые я строила. Весь путь, который я разметила себе на лето, вплоть до каждой коробки с припасами и едой. А теперь я совершу лягушачий прыжок в более чем 700 километров по маршруту, который намеревалась пройти. Я доберусь до Эшленда в начале августа, а не в середине сентября.
– Дуг? – позвала я в ночную тьму; его палатка стояла всего лишь на расстоянии вытянутой руки от моей.
– Да?
– Я тут думала: если сойду с маршрута, то могу вместо этого пройти весь Орегон. – Я перекатилась на бок, лицом к той стороне, в которой стояла его палатка, наполовину желая, чтобы он пришел и лег рядом со мной – чтобы это сделал хоть кто-нибудь. Это было то же самое голодное, пустое чувство, которое я ощущала в мотеле в Мохаве, когда жалела, что у меня нет спутника. Не для того, чтобы заниматься любовью. Просто чтобы прижаться к кому-то. – Ты, случайно, не знаешь, какова протяженность маршрута в Орегоне?
– Около 800 километров, – ответил он.
– Идеально, – выдохнула я, и сердце мое заколотилось быстрее при этой мысли, а потом я закрыла глаза и провалилась в глубокий сон.
На следующий день Грэг нагнал меня прямо перед тем, как я добралась до Трейл-Пасс – точки, где должна была сойти с маршрута.
– Я схожу, – сказала я ему неохотно.
– Я тоже, – отозвался он.
– Вы тоже?! – переспросила я с облегчением и ликованием.
– Там, наверху, все слишком забито, – объяснил он.
Мы оглянулись, обводя взглядом согнутые ветрами карликовые сосны среди валунов, ограждавших тропу; горы и перевалы виднелись в нескольких километрах вдали под чистым голубым небом. Самая высокая точка тропы находилась всего лишь в 56 километрах дальше. А вершина горы Уитни, высочайшая в соседних штатах, была еще ближе, чуть в сторону от МТХ.
Вместе мы спустились по тропе, ведущей с перевала, на три километра вниз, к палаточному городку и площадке для пикников в Хорсшу-Медоуз, где встретились с Дугом и Томом и поймали попутку до Лоун-Пайн. Я не планировала заходить туда. Некоторые туристы, идущие по МТХ, посылают в Лоун-Пайн коробки с дополнительным продовольствием, но я планировала пройти до городка Индепенденс, примерно в 80 километрах к северу. У меня еще были запасы на несколько дней, но как только мы попали в город, я сразу же отправилась в продуктовый магазин, чтобы пополнить их. Мне нужно было достаточное количество съестного, чтобы продержаться на 154-километровом отрезке маршрута, по которому предстояло пройти от Сьерра-Сити до Белден-Тауна. После этого я отыскала таксофон и позвонила Лизе, оставив сообщение на ее автоответчике и постаравшись как можно короче объяснить свои новые планы. Попросила ее немедленно выслать мою коробку, адресованную в Белден-Таун, и придержать все остальные, пока я не сообщу ей детали моего нового курса.
Я чувствовала себя потерянной и печальной, вешая трубку. Пребывание в городке вызывало у меня меньший восторг, чем я рассчитывала. Я шла по главной улице, пока не отыскала мужчин.
– Мы возвращаемся в горы, – проговорил Дуг, и глаза его встретились с моими. На сердце у меня было тяжело, когда я обнимала его и Тома на прощание. Я успела проникнуться к ним своего рода любовью, но сверх этого еще и тревожилась.
– Вы уверены, что хотите идти туда, в снега? – спросила я.
– А ты уверена, что не хочешь? – ответил Том.
– Смотри-ка, у тебя по-прежнему сохранился тот талисман удачи, – заметил Дуг, указывая на черное перо, которое он подарил мне в Кеннеди-Медоуз. Я пристроила его на раму Монстра, над своим правым плечом.
– Должно же у меня остаться что-то о тебе на память, – ответила я, и мы рассмеялись.
После их ухода мы вместе с Грэгом пошли в местный универмаг, который заодно служил автобусной станцией для «Грейхаундов». Мы проходили мимо баров, оформленных как салуны Дикого Запада, и магазинчиков, в главных витринах которых красовались ковбойские шляпы и картины с изображением мужчин, сидящих верхом на лягающихся полудиких лошадях.
– Ты когда-нибудь видела фильм «Высокая Сьерра» с Хамфри Богартом? – спросил Грэг.
Я помотала головой.
– Он был снят здесь. Как и куча других фильмов. Вестернов.
Я кивнула, ничуть не удивленная. Ландшафт действительно выглядел совершенно по-голливудски: заросшее полынью высокое плоскогорье, пустынное, каменистое и безлесное, вид с которого открывался на многие километры вокруг. Белые пики Сьерра-Невады к западу настолько театрально врезались в голубое небо, что казались мне почти нереальными, как роскошный фасад.
– Вот он-то нас и повезет, – проговорил Грэг, ткнув пальцем в большой «Грейхаунд» на парковке перед магазином.
Но он ошибся. Как мы выяснили, здесь не было автобусов, которые шли бы прямо до Сьерра-Сити. Мы должны были сесть на вечерний автобус и семь часов ехать до Рино в штате Невада. А потом сесть на другой автобус и через час добраться до Траки, уже в штате Калифорния. А после этого единственное, что мы могли сделать – это на попутках проехать оставшиеся 70 с лишним километров до Сьерра-Сити. Мы купили два билета в один конец и целую кучу съестного и уселись на теплый тротуар на краю парковки, ожидая, пока придет автобус. Прикончили по нескольку пакетов чипсов и банок с лимонадом, пока разговаривали. Мы говорили обо всем – об МТХ, о походном снаряжении, еще раз о рекордных снежных завалах, о теориях «ультралегкости» и о методах Рэя Жардина и его последователей (правильно или неправильно понимавших дух, скрытый в этих теориях и методах) – и наконец добрались до нас самих. Я принялась расспрашивать о его работе и жизни в Тахоме. У него не было ни домашних животных, ни детей, только подруга, с которой он встречался около года. Она тоже была страстной поклонницей пеших походов. Ясно было, что его жизнь являла собой порядок и размеренность. Мне это казалось одновременно скучным и ошеломительным. Представить себе не могу, какой казалась моя жизнь ему.
