Когда мы наконец забрались в автобус до Рино, он оказался почти пустым. Я прошла вслед за Грэгом в середину, где мы заняли по паре сидений напротив друг друга через проход.
– Я собираюсь немного поспать, – сказал он, как только автобус вырулил на шоссе.
– Я тоже, – сказала я, хотя и знала, что это неправда. Даже совершенно обессиленной, мне никогда не удавалось заснуть ни в каком движущемся транспорте, а сейчас я даже не устала. Я была взволнована тем, что вернулась в нормальный мир. Пока Грэг спал, я смотрела в окно. Никто из тех, с кем я была знакома больше недели, не имел ни малейшего понятия, где я нахожусь. «Я на пути в Рино, штат Невада», – думала я с некоторым удивлением. Я никогда не была в Рино. Мне казалось полной нелепостью направляться туда в нынешней своей одежде, грязной, как дворняга, и с волосами, свалявшимися, как мочалка. Я вытащила из карманов все деньги, которые у меня были, и пересчитала банкноты и монеты, подсвечивая себе фонариком. У меня оказалось 44 доллара и 75 центов. Сердце мое упало при виде этого жалкого зрелища. Я потратила гораздо больше, чем рассчитывала к этому моменту. Я не ожидала ни остановок в Риджкресте и Лоун-Пайн, ни покупки автобусного билета до Траки. Я не должна была получить никаких денег, пока не доберусь до своей следующей коробки с припасами в Белден-Тауне – а это еще только через неделю, и даже там будет всего 20 баксов. Мы с Грэгом договорились, что снимем номера в мотеле в Сьерра-Сити, чтобы отдохнуть одну ночь после нашего долгого путешествия, но у меня возникло отвратительное чувство, что придется вместо этого поискать себе место для палатки.
С этим я ничего не могла поделать. У меня не было кредитной карты. Я просто должна была как-то справляться с тем, что имелось в наличии. Я проклинала себя за то, что не вложила в свои коробки больше денег – одновременно признавая, что и не могла этого сделать. В них и так были вложены все мои деньги. Всю зиму и весну я откладывала чаевые, продала добрую долю своих пожитков и на эти деньги закупала всю еду, которую упаковала в коробки, и все снаряжение, которое лежало тогда передо мной на кровати в мотеле в Мохаве. А еще я выписала чек Лизе, чтобы покрыть почтовые расходы на оставленные ей коробки, и еще один чек – чтобы покрыть четыре месяца платежей по студенческой ссуде, выплачивать которую мне предстояло до сорока трех лет. И то количество денег, которое после этого у меня осталось, было единственным, что я могла потратить на МТХ.
Я рассовала деньги обратно по карманам, выключила фонарик и стала смотреть в окно на запад, ощущая печальную неуверенность. Меня охватила ностальгия, но я не знала, что это за ностальгия – по той жизни, которая у меня когда-то была, или по МТХ. Темный силуэт Сьерра-Невады был едва различим на освещенном луной небе. Она снова была похожа на непроходимую стену, снова стала такой же, какой показалась мне несколько лет назад, когда я видела ее из окна машины, в которой мы ехали с Полом. Но ощущения ее непроходимости у меня уже не было. Я могла представить себя на ней, в ней, частью ее. Мне знакомо это ощущение – двигаться в ней, медленно, шаг за шагом. Я снова вернусь к ней, как только выйду из Сьерра-Сити. Я миную Высокую Сьерру – не увижу секвойи и Кингз-Каньон, и национальный парк Йосемити, и Туолумне-Медоуз, и пустоши Джона Мюира, и Десолейшен, и столь многое другое – но все равно пройду еще 160 километров по Сьерра-Неваде, прежде чем направиться к Каскадному хребту.
До четырех часов утра, когда наш автобус припарковался на автовокзале в Рино, я не уснула ни на минуту. Нам с Грэгом нужно было убить час, остававшийся до отъезда другого автобуса в Траки, и мы с красными от недосыпа глазами бродили по маленькому казино, соединенному с автобусной станцией, не снимая с плеч рюкзаки. Я чувствовала себя усталой, но в то же время бодрой, потягивая горячий чай «Липтон» из пластиковой чашечки. Грэг сыграл в блек-джек и выиграл три доллара. Я выловила из кармана три четвертака, скормила их «однорукому бандиту» – и все проиграла.
Грэг одарил меня сухой улыбкой в стиле «я же тебе говорил», как будто предвидел это.
– Эй, ведь никогда же не знаешь, – возразила я. – Я однажды была в Вегасе – мы просто проезжали через него пару лет назад, – сунула никель в «однорукого бандита» и выиграла 60 баксов.
На него это явно не произвело впечатления.
Я отправилась в «дамскую комнату». Пока я чистила зубы перед зеркалом, освещенным флуоресцентной лампой, какая-то женщина сказала мне:
– Мне нравится ваше перышко, – и указала на перо, прикрепленное к моему рюкзаку.
– Спасибо, – отозвалась я, встречаясь с ней взглядом в зеркале. Она была бледная, с карими глазами, носиком-картошкой и длинной косой вдоль спины; одета в «вареную» футболку и джинсы с заплатами и разрезами, а на ногах – сандалеты от Биркин. – Мне его подарил друг, – промямлила я, роняя капли пены от зубной пасты. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как я в последний раз разговаривала с женщиной.
– Должно быть, кто-то из семейства врановых, – продолжала она, протянув руку и деликатно притрагиваясь к нему одним пальцем. – Или ворон, или ворона, символ пустоты, – добавила она мистическим тоном.
– Пустоты? – переспросила я уныло.
– Но это же хорошо, – возразила она. – Ведь пустота – это место, где вещи рождаются, где они начинаются. Представьте себе, как черная дыра впитывает энергию, а потом высвобождает ее как нечто новое и живое, – она умолкла, многозначительно глядя мне в глаза. – Мой бывший был орнитологом, – объяснила она уже менее неземным тоном. – Его область – корвидология
[24]. Он писал диссертацию по воронам, а поскольку у меня магистерская степень в английском, мне пришлось перечитывать эту долбаную работу раз десять, так что теперь я знаю о них больше, чем хотелось бы. – Она повернулась к зеркалу и пригладила волосы. – Вы случайно не на Встречу Племен Радуги направляетесь?
– Нет. Я…
– Вам непременно нужно поехать. Это действительно круто. В этом году встреча состоится в национальном парке Шаста-Тринити, на Тоуд-Лейк.
– Я была на Встрече Племен Радуги в прошлом году, когда она проходила в Вайоминге, – сказала я.
– И это правильно, – проговорила она тем особенным тягучим тоном, каким люди говорят «и это правильно». – Удачного вам похода, – добавила она, протянула руку и чуть сжала мое плечо. – Корвидология! – воскликнула она, как лозунг, направляясь к двери и показывая мне и моему перышку два больших пальца.
К восьми утра мы с Грэгом были в Траки. К одиннадцати мы все еще стояли на жаркой обочине, пытаясь поймать попутку до Сьерра-Сити.
– Эй! – завопила я, как маньячка, проносившемуся мимо очередному автобусу-«фольксвагену». За последнюю пару часов по меньшей мере шесть штук таких проехало мимо нас. Особое раздражение у меня вызывали именно водители автобусов-«фольксвагенов». – Долбаные хиппи! – в сердцах сказала я Грэгу.
– А я думал, что ты и есть хиппи, – сказал он.
