– У тебя слишком тесные ботинки, – сказал он, повторяя слова, которые произнес Грэг в Сьерра-Сити. Я уставилась на него ничего не выражающим взглядом. Мои ботинки просто не могли быть слишком маленькими. Ведь это были единственные ботинки, которые у меня были.
– Думаю, просто все дело в этом ужасном спуске от Трех Озер, – возразила я.
– Но в этом-то и дело, – отозвался Брент. – Будь у тебя ботинки нужного размера, ты смогла бы спуститься, не сбив себе ноги. Для этого-то и нужны ботинки – чтоб можно было спускаться.
Я подумала обо всех добрых людях из магазина REI. Вспомнила консультанта, который заставил меня ходить вверх и вниз по маленькой деревянной рампе именно для этого – чтобы убедиться, что пальцы не упираются в носки ботинок, когда я спускаюсь, и что пятки не трутся о задники, когда я поднимаюсь. Тогда, в магазине, мне казалось, что этого не происходит. Теперь было уже неважно, в чем дело – я ли ошиблась, или мои ноги выросли, или случилось что-то еще. Невозможно было отрицать, что, пока на ногах у меня были эти ботинки, я словно заживо проваливалась в преисподнюю.
Но с этим ничего нельзя было поделать. У меня не было денег, чтобы купить новую пару, да их и негде было купить, даже будь у меня деньги. Я надела босоножки и вернулась обратно в магазин, где за доллар получила в свое распоряжение душевую кабинку, после чего переоделась в непромокаемую амуницию, пока моя одежда стиралась и сохла в мини-прачечной. Ожидая ее, я позвонила Лизе и пришла в восторг, когда она взяла трубку. Она рассказала мне о своем житье-бытье, а я, насколько сумела, попыталась поведать о своем. Мы вместе еще раз прошлись по моей походной программе. Повесив трубку, я расписалась в регистрационном журнале МТХ и просмотрела его страницы, чтобы узнать, проходил ли через это место Грэг. Его имени там не было. Может быть, он отстал от меня? Но это казалось невозможным.
– Ты ничего не слышал о Грэге? – спросила я Брента, переодевшись в чистую одежду и вернувшись в лагерь.
– Он сошел с маршрута из-за снега.
Я уставилась на него, лишившись дара речи.
– Ты уверен?
– Так мне сказали австралийцы. Ты их знаешь?
Я отрицательно покачала головой.
– Молодожены, проводят здесь свой медовый месяц. Они тоже решили послать МТХ куда подальше. И вместо этого отправились проходить АМ.
Только после того как я решила идти по МТХ, я узнала об АМ – Аппалачском маршруте, гораздо более популярном и цивилизованном кузене МТХ. Обоим этим маршрутам в 1968 году был присвоен статус национальных. Длина АМ – 3500 километров, примерно на 800 километров короче, чем МТХ; он тянется по гребню Аппалачей от Джорджии до Мэна.
– А что, Грэг тоже отправился на АМ? – пискнула я.
– Не-а. Он не захотел пропускать такую большую часть маршрута со всеми этими обходами и альтернативными тропами, так что вернется в следующем году, чтобы пройти его целиком. По крайней мере, мне так сказали австралийцы.
– Ух ты, – выговорила я, чувствуя легкую тошноту от этой новости. Грэг был для меня своего рода талисманом, после того как я встретила его на маршруте в тот самый момент, когда решила сойти с него. Он считал, что если он может это сделать, то и я тоже смогу. И вот теперь он сошел. Как и австралийцы – пара молодоженов, с которыми я никогда не встречалась, но чьи образы все равно моментально сформировались в моем разуме. Я и без знакомства знала, что они были отважными и мускулистыми, блистательно подготовленными к суровым условиям жизни на открытом воздухе благодаря своей австралийской крови – так, как я никогда не смогла бы быть к ней готовой.
– А почему же ты не отправился на АМ? – спросила я, боясь, что он ответит, что как раз собирается это сделать.
Он на секунду задумался.
– Там слишком людно, – проговорил наконец. Он не отрываясь смотрел на меня, на лицо Боба Марли, такое огромное на моей груди, как будто хотел сказать что-то еще. – Кстати, у тебя совершенно потрясная футболка.
Я никогда не ступала ногой на АМ, но много слышала о нем от мужчин в Кеннеди-Медоуз. Этот маршрут был ближайшим родственником МТХ – и все же во многих отношениях его противоположностью. Около двух тысяч человек планировали сквозное прохождение АМ каждое лето. И хотя только паре сотен из них удавалось добраться до конца, это все равно было намного больше, чем какая-нибудь сотня дальноходов, отваживавшихся ступить на МТХ за год. Туристы на АМ проводили большую часть ночей в кемпингах или в оборудованных местах групповой ночевки, рассеянных вдоль маршрута. На АМ точки пополнения припасов стояли ближе друг к другу, по бо́льшей части в настоящих городках – не чета тем, которые были расположены рядом с МТХ и часто представляли собой не что иное, как почту, бар и крохотный магазинчик «в одном флаконе». Я представила себе австралийских молодоженов на АМ, которые ели чизбургеры, запивая их пивом в пабе в паре километров от тропы; которые спали но ночам под деревянной крышей. Возможно, собратья-походники уже придумали им прозвища – еще один обычай, который чаще соблюдали на АМ, чем на МТХ, хотя и у нас тоже было заведено давать людям прозвища. В половине случаев, когда Грэг, Мэтт и Альберт рассказывали о Бренте, они называли его Пацаном, хотя он был всего на пару лет младше их. Грэга то и дело называли Статистиком, потому что в его памяти хранилось огромное множество фактов и цифр, касавшихся маршрута, да кроме того, он еще и работал бухгалтером. Мэтт и Альбер были Скауты-Орлы, а Дуг и Том – Мальчики-Мажоры. Я не думала, что у меня было какое-то прозвище, но подозревала, что если оно и есть, то я не хочу знать, что это за прозвище.
Трина, Стейси, Брент и я поужинали в баре, примыкавшем к магазину в Белдене. После того как я расплатилась за душ, стирку, лимонад, пару закусок и разных мелочей, у меня осталось что-то около четырнадцати долларов. Я заказала миску зеленого салата и тарелку картошки фри – два пункта в меню, которые были достаточно дешевы и удовлетворяли мои самые глубинные желания, расходившиеся в двух противоположных направлениях: мне хотелось одновременно свежего и хорошо прожаренного. Все это вместе обошлось мне в пять долларов, так что теперь у меня осталось девять, чтобы продержаться на маршруте до следующей коробки с припасами. Она ждала меня в 215 километрах отсюда, в государственном Мемориальном парке «Водопады МакАртур-Барни». Там был магазин товаров по сниженным ценам, который позволял туристам, путешествующим по МТХ, воспользоваться им как пунктом пополнения припасов. Я уныло пила свою воду со льдом, пока другие потягивали пиво. За едой мы обсуждали предстоящий отрезок маршрута. Судя по всему, значительные участки его были блокированы снегом. Симпатичный бармен услышал наш разговор и подошел, чтобы сказать нам, будто ходят слухи, что национальный парк Лассен-Волканик по-прежнему погребен под пятью метрами снега. На дорогах проводятся взрывные работы, чтобы открыть их хотя бы ненадолго во время туристического сезона.
– Не желаете выпить чего-нибудь покрепче? – спросил он меня, поймав мой взгляд. – За счет заведения, – добавил бармен, заметив мое замешательство.
