Перегрин присел на кровать и набрал несколько номеров – безуспешно. В театре никто не отвечал. В конце концов он оделся и понял, что, несмотря на консервативность стиля, выглядит весьма презентабельно. Даже туфли были впору.
Подготовив небольшую речь, Перегрин сошел вниз, где обнаружил поджидающего его Моусона.
– Вы сказали «мистер Кондусис»?
– Да, сэр, мистер Василий Кондусис. Прошу сюда, сэр.
Мистер Кондусис стоял в библиотеке перед камином, и Перегрин поразился, что не сумел узнать лицо, опубликованное в прессе повсюду – и как поговаривали, вопреки пожеланиям владельца. На фоне оливковой кожи глаза мистера Кондусиса оказались неожиданно бледными. А вот рот был одновременно беспощадный и ранимый. Тяжелый подбородок. Курчавые черные волосы начинали седеть на висках.
– Входите, – пригласил хозяин. – Да, входите.
Тенор, с определенным акцентом и легким пришепетыванием.
– Вы в порядке? – спросил мистер Кондусис. – Пришли в себя?
– Да, вполне. Не могу выразить свою благодарность, сэр. А что касается… насчет вещей, которые вы мне одолжили… я в самом деле…
– Размер подошел?
– Точно впору.
– Это все, что нужно.
– Не считая того, что они все-таки ваши… – Перегрин рассмеялся, чтобы не показаться напыщенным.
– Повторяю, я несу ответственность. Вы могли… – Голос мистера Кондусиса совсем затих, но губы беззвучно закончили предложение: – Утонуть.
– В самом деле, сэр! – Перегрин начал заготовленную речь. – Вы спасли мне жизнь. Я так и висел бы там, пока руки не отказали бы, а тогда… тогда… тогда я утонул бы, как вы и сказали.
Еле слышно мистер Кондусис произнес:
– Я не простил бы себе.
– С какой же стати! Из-за дыры на сцене «Дельфина»?
– Это моя собственность.
– А! – не удержался Перегрин. – Вот и замечательно!
– Что вы имеете в виду?
– То есть замечательно владеть театром. Восхитительный маленький театр.
Мистер Кондусис бесстрастно посмотрел на гостя.
– В самом деле? Восхитительный? Возможно, вы изучали театры?
– Не совсем. Ну, то есть я не эксперт. Но я зарабатываю на жизнь в театре.
– Ясно. Не откажетесь выпить со мной? – спросил мистер Кондусис. – Уверен, не откажетесь. – Он двинулся к подносу на столике.
– Ваш слуга уже подал мне очень крепкий и замечательно бодрящий горячий ром с лимоном.
– Наверняка вы можете позволить себе еще. Вот ингредиенты.
– Только совсем немного, пожалуйста, – ответил Перегрин. Он ощущал легкое гудение в жилах и постукивание в ушах, однако по-прежнему чувствовал себя прекрасно.
Мистер Кондусис поднес гостю ароматный парящий бокал, а себе налил что-то из кувшина. Что это – простая вода?
– Присядем, – предложил хозяин и бросил на Перегрина торопливый взгляд. – Вы, наверное, удивляетесь, что я оказался в театре. Речь идет о сносе здания и постройке на его месте нового. Эту идею я давно обдумываю и хотел освежить память. В агентстве моему человеку сказали, что в здании находитесь вы. – Мистер Кондусис сунул пальцы в карман жилетки, и Перегрин увидел свою собственную карточку. Она выглядела крайне убогой.
– Вы… вы собираетесь снести театр? – спросил Перегрин, поразившись фальшивой бодрости собственного голоса. Он сделал глоток рома – очень крепкого.
– И вас это не устраивает, – заметил мистер Кондусис – не вопросительным, а утвердительным тоном. – Есть у вас какие-то соображения, помимо общего интереса к подобным зданиям?
Если бы Перегрин был трезв и одет в собственную одежду, он, возможно, пробормотал бы что-то невнятное и поспешил покинуть дом мистера Кондусиса, прервав всяческие контакты с владельцем. Однако сейчас Перегрин был выдернут из привычной среды и привычной одежды. Он возбужденно заговорил. Говорил о «Дельфине», о том, как он выглядел после того как мистер Адольф Руби славно его украсил. Описал, каким он представлял театр до падения в колодец: чистый, сияющий светом люстр, полный, теплый, жужжащий и ожидающий. Заявил, что этот театр – последний в своем роде, с такой большой сценой, что там можно осуществлять крупные постановки.
Перегрин уже забыл и о мистере Кондусисе, и о том, что не стоит пить много рома. Он говорил увлеченно и самозабвенно.
– Только представьте себе! Сезон шекспировских комедий! Представьте «Бесплодные усилия» на этой сцене. Может, получится достать баржу – да, «Серый дельфин», – и люди будут добираться на спектакль по воде. А перед началом представления мы поднимем флаг с ужасно умным дельфином. И все будем делать быстро и легко, элегантно и… О! – воскликнул Перегрин. – И чтобы дух захватывало, да так, как не бывает ни с одним другим драматургом.
Перегрин расхаживал по библиотеке мистера Кондусиса. Смотрел, не видя, на ручной выделки корешки коллекционных изданий, на картину, которую с изумлением вспоминал впоследствии. Размахивал руками. Возбужденно кричал.
– Ничего подобного не было в Лондоне с тех пор, как Бербедж перенес первый театр из Шордича в Саутворк. – Перегрин заметил свой бокал и залпом осушил его. – И это не пустые фантазии, учтите. Не завираки. Господи, нет! Но и не пародия. Просто хороший театр, делающий то, что ему положено. Причем делающий не по каким-то чертовым методам, системам и тенденциям – или что там еще. Учтите.
– Вы снова про Шекспира? – раздался голос мистера Кондусиса. – Я правильно понимаю?
– Ну разумеется, про него! – Перегрин вдруг вспомнил о присутствии мистера Кондусиса. – О боже! – сказал он.
– Что-то случилось?
– Боюсь, я немного перебрал, сэр. Не то чтобы перебрал, но чересчур раскрепостился. Мне ужасно жаль. Наверное, пора уходить, а все, что вы мне так любезно одолжили, я обязательно верну. Верну, как можно быстрее, само собой. Так что прошу…
– Чем вы занимаетесь в театре?
– Я ставлю спектакли. И написал две пьесы.
– Ничего не знаю о театре, – пожал плечами мистер Кондусис. – Вы достаточно успешны?
– Ну, пожалуй, сэр. Думаю, да. За последние три месяца у меня столько работы, сколько я в силах сделать, и, хочется верить, мой авторитет растет. Прощайте, сэр.
Перегрин протянул руку. Мистер Кондусис, на лице которого, похоже, мелькнул ужас, отшатнулся.
– Прежде чем вы уйдете… Хотел вам показать кое-что, вдруг заинтересует. Уделите мне минутку?
– Разумеется.
– Это здесь, – тихо произнес мистер Кондусис и подошел к великолепному изящному бюро.
Перегрин последовал за хозяином и увидел, как тот выдвигает блестящий, изящно инкрустированный ящичек.
– Какое милое, – заметил Перегрин.
