Перегрин попытался снова лечь в постель. Недолго помаявшись, встал, побрил ужасное лицо, помылся, оделся – и внезапно, подавленный полной инертностью и сонливостью, лег. А через минуту его подбросил порыв идти.
Перегрин поднялся, постоял у двери в комнату Джереми, услышал храп и тихо пошел к выходу.
Утренний Лондон, картины и звуки реки, переулков, лестниц и улиц… День, свежий и солнечный, обещал стать теплым. Перегрин нашел просвет между зданиями, где можно было смотреть через реку на Саутворк. Свежеокрашенные корпус и купол «Дельфина» были видны отчетливо, а позолоченный флагшток сиял так, как будто его подсвечивали прожекторами.
По флагштоку взлетел и развернулся новый флаг: черный дельфин на золотом поле. Биг-Бен и все часы в Сити пробили восемь. Перегрина охватила какая-то утонченная радость, зыбкое предвкушение удачи, которое не хотелось вспугнуть; в ушах застучала кровь. Накатила волна мучительного счастья. Он любил все человечество, всех без разбора, а особенно – Эмили Данн. В квартиру Перегрин вернулся, напевая на лестнице «Риголетто».
– Весь расфуфырился, – заметил Джереми, – а поешь вообще бесподобно. Неужели ты можешь веселиться?
– Могу и веселюсь.
– Ну, пусть так и продолжается.
– Аминь.
Завтракать не хотелось, даже черный кофе вызывал отвращение. В театре Перегрин появился в девять часов. Джереми должен был подъехать в десять с Эмили и сотрудниками музея – наблюдать за размещением перчатки и документов. Джереми и сам от премьерной лихорадки брызгал искрами, как кот.
В «Дельфине» вовсю трудились уборщики и флористы. Поднимаясь наверх, Перегрин слышал, как зазвонил телефон, замолк, а потом зазвонил снова. В баре было не протолкнуться от ящиков, коробок и людей без пиджаков, а на верхней площадке стояли два раскрытых упаковочных ящика. На двух кованых постаментах красовались два бронзовых дельфина. Их преподнес в дар мистер Кондусис, который, несомненно, поручил мистеру Гринслейду обратиться к «лучшему мастеру». Хотя дельфины совершенно не вписывались в стиль театра, сами по себе они были вполне хороши и не вызывали ощущения нелепости. Перегрин предложил поставить их в верхнем фойе – с двух сторон от ступенек, ведущих с заглубленной площадки.
Он пересек фойе и вошел в офис.
За столом сидел Уинтер Моррис, однако в офисе он был не один. Очень высокий человек, элегантный и солидный, поднялся при появлении Перегрина.
«О, господи! Очередная шишка от Кондусиса?»
– Доброе утро, Перри, старичок, – сказал Моррис. – Хорошо, что ты пришел. Мистер Перегрин Джей. Суперинтендант Аллейн.
Глава 5
Кульминация
I
Аллейн вовсе не был профаном в том, что касалось подмостков и людей театра. Он участвовал в четырех полицейских расследованиях, в которых главные роли – в юридическом смысле – играли актеры. С тех пор в Скотленд-Ярде его язвительно называли экспертом по этой породе.
Лет пять назад дом мистера Василия Кондусиса на Друри-плейс ограбили. Аллейн мастерски произвел арест и вернул награбленное за двадцать четыре часа. Мистер Кондусис в то время отсутствовал, но по возвращении попросил Аллейна связаться с ним, видимо, для материального вознаграждения. Вероятно, манеры Аллейна заставили его ограничиться короткими благодарностями.
Их следующая встреча произошла в результате письма от мистера Кондусиса Большому Начальнику Аллейна с просьбой о консультации и охране писем Шекспира и перчатки.
– Он хочет вас, Рори, – сказал Аллейну Большой Начальник. – Ни одного уважительного слова о вашем звании и репутации!.. Скажите ему, пусть закажет охрану в солидной фирме, а нас оставит в покое.
– С радостью.
– А вот и нет. Зная ваши прошлые дела с театром и вашу любовь к Барду, я уверен, что вы чертовски хотите взглянуть на эти предметы.
– Зато я чертовски не хочу снова смотреть на Кондусиса.
– А что с ним не так, помимо того, что от него разит деньгами?
– Пожалуй, ничего.
– Ну, тогда узнайте, когда эти вещи будут перевозить, и проверьте меры безопасности. Нам не нужно повторение истории с чертовым Гойей.
Так Аллейн оказался в «Дельфине» в девять утра дня премьеры.
Хранилище для перчаток и писем устроили в нише в стене зрительного зала, над заглубленной площадкой, которая была на три ступени ниже уровня верхнего фойе. В стене укрепили большой сейф, внешняя стенка которого представляла собой выпуклое зеркальное стекло. Дверца сейфа, с противоположной стороны, была доступна с балкона и закрывалась панелью в стене. Между окном и внешней поверхностью стены были встроены скользящие стальные дверцы с электроприводом, управлявшиеся выключателем в глубине ниши. При раздвижении дверей включались скрытые лампы. Таким образом перчатка и письма были видны зрителям с лестницы, с площадки и из фойе.
Модель сейфа была знакома Аллейну. Код замка состоял из пяти цифр, комбинацию устанавливал покупатель. Или выбирал пятибуквенное слово. Система была очень проста. Если расположить цифры от единицы до нуля под буквами алфавита – от A до J, еще раз от K до T и, наконец, от U до Z, – то в результате каждой цифре соответствовали две или, для цифр от 1 до 6, три буквы. Тогда ключевому слову, например «NIGHT», соответствует комбинация 49780.
Изнутри стальной сейф Джереми задрапировал набивным желтым шелком. На днище сейфа стояла подставка, похожая на раскрытую книгу, покрытая черным бархатом. Подставка могла наклоняться и была достаточно велика для перчатки и двух документов. Джереми подготовил напечатанное тиснеными буквами объяснение-легенду в рамке; его подвесят под нишей. В дни спектаклей дверцы будут раздвигаться, открывая стеклянное окно.
Аллейн провел очень тщательную инспекцию и нашел меры предосторожности даже более эффективными, чем можно было ожидать. На свободе в данный момент было не так много криминальных виртуозов, кому этот замок был бы по зубам. Тут потребовался бы опытный медвежатник. Установленная охранная сигнализация должна была сработать при первой попытке пробраться в театр. После того, как перчатка и документы займут свое место, сейф открываться не будет; внутреннее освещение и раздвигающиеся дверцы перед стеклянной панелью управлялись выключателем в нише. Аллейн отметил, что если один грабитель залезет другому на плечи, то сможет разбить стекло и забрать сокровища, и спросил насчет сторожа. Ему ответили, что пока сокровища в театре, на площадке будет нести вахту дежурный. Джоббинс, бывший работник «Фиппс Броз», появился в новехонькой униформе. Ему предстояло дежурить с четырех до полуночи, когда его сменит специально обученный человек из охранной фирмы. Спать Джоббинс будет здесь же, в незанятой гримерке, и в случае необходимости его можно разбудить. Второй человек, уже нанятый, придет в восемь утра и будет в фойе, пока в четыре не вернется Джоббинс. Охранную сигнализацию Джоббинс будет включать после спектакля, когда все помещения запрет на ночь.
