Маленький оркестр, дойдя до кульминации, смолк. И заявление Перегрина прозвучало, как громкое соло.
– После такого, – сказала Эмили, – не лучше ли попросить счет, как считаешь?
Совсем смущенный, Перегрин так и сделал. Они покинули «Младший Дельфин», заверив встревоженного хозяина, что обязательно заглянут еще.
Они решили дойти пешком до Блэкфрайарс, подобрать машину Перегрина и Джереми – и поехать в Хэмпстед.
И вышли из «Младшего Дельфина» в потоп.
Теперь стоял вопрос, удастся ли поймать такси. Перегрин вернулся в зал и набрал телефон радиотакси; ему ответили, что машины не будет как минимум минут двадцать. Вернувшись к Эмили, Перегрин обнаружил, что дождь чуть приутих.
– Вот что. У меня в офисе есть большой зонт и плащ. Давай добежим до театра, растолкаем Джоббинса и заберем. Смотри, уже почти не льет.
– Тогда побежали.
– Смотри не поскользнись.
Взявшись за руки, они помчались по Уорфингерс-лейн. Добежали до поворота, свернули за угол и затормозили у дверей «Дельфина». Им было весело, они хохотали.
– Слушай! – воскликнула Эмили. – Еще кто-то бежит под дождем.
– Кто-то в переулке у служебного выхода.
– Точно.
Из переулка, разинув рот, как горгулья, возник мужчина. Увидев Перегрина и Эмили, он бросился к ним, ухватился за лацканы пальто Перегрина и забормотал ему в лицо. Это был ночной сторож, сменявший Джоббинса.
– Бога ради! Боже, мистер Джей!
– Черт возьми, что случилось? Что? В чем дело?
– Убийство, – прошептал человек, и его губы скривились. – Вот в чем дело, мистер Джей. Убийство.
Глава 6
Катастрофа
I
Открывая служебный вход, сторож – его звали Хокинс – снова и снова пронзительным голосом повторял, что не нарочно опоздал на дежурство. Его нельзя винить. Все знают, что он не выносит вида крови. Перегрин только и смог выудить из него имя жертвы. Сторож расклеился окончательно.
Через служебный вход они вошли в темный театр и двинулись по проходу партера в фойе, словно и не уходили никуда.
Перегрин обратился к Эмили:
– Жди здесь, у кассы. Дальше не ходи.
– Я хочу с тобой.
– Ой, ради бога! Ой, не надо, мисс! – взвыл сторож.
– Останься тут. А лучше подожди в зале. Да. В зале. – Перегрин открыл двери в партер. Эмили зашла. – Ну, Хокинс…
– Идите сами, мистер Джей. Наверх. Мне лучше не ходить. Меня вырвет. Честно.
Перегрин взбежал по лестнице к заглубленной площадке под сокровищами, на которой встречались две лестницы. Здесь было темно, пришлось включить фонарик.
На спине, в кричащем пальто и мягких тапочках, лежало то, что осталось от Джоббинса. Шерстяная шапка не свалилась с черепа, а прилипла к нему. С разбитого лица, блестящего красной коркой, единственный глаз таращился в никуда.
Рядом лежал бронзовый дельфин, с улыбкой на невероятно мокрой маске.
Все вокруг Перегрина расплылось и задрожало. Будто отстраненно, ничего не сознавая, он видел квадрат отраженного света на дальней стене, видел источник света над площадкой, а внизу – макушку Хокинса.
Перегрин подошел к балюстраде и вцепился в нее, с трудом подавив тошноту. Слова давались с трудом.
– Вы позвонили в полицию?
– Наверное, надо было, да? Лучше было доложить, да? – бормотал Хокинс, не двигаясь с места.
– Стойте, где стоите. Я сам.
В нижнем фойе, у кассы, был общий телефон. Перегрин добежал до него и, пытаясь унять дрожь в руках, набрал известный номер. Последовал ответ – быстрый и спокойный.
– Он точно не мог выжить, сэр?
– Господи, нет. Я же сказал вам…
– Пожалуйста, ничего не трогайте. Мы приедем через несколько минут. В какую дверь можно войти?..
Перегрин повесил трубку.
– Хокинс, идите к служебному входу и впустите полицейских. Ступайте.
– Да. Хорошо. Да, мистер Джей.
– Да идите же, черт побери!
Есть где-нибудь отдельный выключатель для освещения в фойе, или все управляется из-за кулис? Перегрин не мог вспомнить. Смешно. Зато вспомнил, что где-то в темном партере Эмили.
Он заглянул в зал и нашел ее у самых дверей.
– Эмили?
– Все в порядке. Я здесь.
Перегрин нащупал ее руку.
– Плохо дело, – торопливо сказал он. – Очень плохо, Эмили.
– Я слышала, как ты говорил по телефону.
– Они уже сейчас приедут.
– Ясно. Убийство, – произнесла Эмили, словно пробуя слово на вкус.
– Точно неизвестно.
Они говорили еще о чем-то. Перегрин слышал в собственной голове тоненький визг и ощущал болезненный холод. Испугавшись, что грохнется в обморок, он потянулся к Эмили. Они обнялись.
– Нужно вести себя, как полагается. А как это? Спокойно? Собранно? Такого не могут люди вроде нас.
Молчание нарушил странный звук: словно короткое прерывистое дыхание или невнятный голос. Оба одновременно выпалили:
– Слушай!
Охваченный неприятным предчувствием чего-то неизбежного, Перегрин отстранился от Эмили.
Потом зажег фонарик и пошел за его лучом по центральному проходу. Над головой нависал бельэтаж. И вдруг луч фонарика уткнулся в маленькое, чуть слышно дышащее тело; встав рядом на колени, Перегрин рассмотрел бесчувственного мальчика.
– Тревор, – позвал Перегрин. – Тревор…
За спиной Эмили спросила:
– Его убили? Он умирает?
– Не знаю. Что нам делать? Звонить в «Скорую»? Или снова в Скотленд-Ярд? Куда?
– Не трогай его. Я позвоню в «Скорую».
– Да.
– Слышишь? Сирена.
– Полиция.
– Я все равно позвоню. – И Эмили ушла.
Казалось, «Дельфин» мигом наполнился полицейскими в форме – с крепкими шеями и широкими плечами. Перегрин встретил сержанта.
– Вы старший? После моего звонка выяснилось еще кое-что. Мальчик. Ранен, но жив. Посмотрите?
Сержант посмотрел и сказал:
– Видимо, дело серьезное. Вы не трогали его, сэр?
– Нет. Эмили – мисс Данн, она со мной – звонит в «Скорую».
– Можно здесь зажечь свет?
Перегрин, наконец вспомнив, где выключатели, зажег лампы. В служебную дверь входили новые полицейские. Констебля поставили дежурить рядом с мальчиком и приказали сообщать о любых изменениях.
