Пока проект не наладят как следует, он будет субсидироваться из займа, в который сам лорд Кэнтелоу готов вложить один миллион фунтов стерлингов. Проценты будут нарастать с определенного процента от кооперативных товаров, выделяемых для продажи на внутреннем и внешнем рынках. Что касается данного займа – и теперь Джорджия начала понимать, – это должен быть правительственный заем, но, если правительство не желает принимать данный проект, Чилтон предлагал руководить им лично. Его уже поддержал ряд влиятельных лиц, присутствовавших у него тем вечером. Это не утопический план, заключил миллионер, не сумасшедшая филантропия, а проект, разработанный экспертами и одобренный здравомыслящими деловыми людьми. Серьезные болезни требуют серьезных лекарств. Нельзя, чтобы чьи-то личные интересы или предубеждение перевесили тот ужасающий факт, что два миллиона наших сограждан обречены на жалкое существование.
Джорджия обратилась к передовицам. Они оказались осторожными и уклончивыми. Нельзя было с помощью подшучивания отмахнуться в ведущей статье выпуска от проекта, подкрепленного столь весомым авторитетом. В то же время становилось ясно, что речь Чилтона заранее не передали газетам для серьезного экспертного исследования, прежде чем статьи уйдут в печать. Следовательно, преимущество проекта Чилтона заключалось в способности произвести впечатление на общественное мнение – он на шаг опережал любую критику экспертов, а преимущество, знала Джорджия, творит чудеса. Выбор Чилтоном времени для нанесения удара невольно вызвал у нее восхищение. Политический гений – это часто вопрос идеального выбора времени, и Джорджия поняла, против чего сражаются сэр Джон, она и все остальные. Ее размышления были прерваны приездом Элисон Гроув, которая была похожа на бабочку, растрепанную не по сезону штормовым ветром.
– Что ж, теперь он разоблачен, моя дорогая, – сказала она. – Думаю, даже Джон Стрейнджуэйс не знал, что разразится подобное.
– Ты считаешь, что Чилтон неискренне предлагает свой план? Ведь это не может быть просто гигантским обманом. Его спонсоры…
– Люди, спонсирующие его проект, в основном принадлежат к верхушке «А.Ф.». От этого плана требуется лишь достаточная связность, чтобы в течение нескольких недель выдержать критику, пока он воздействует на общественное мнение. Простой человек не вникает в вердикты экспертов. Предположим, нынешнее правительство отказывается принять данный проект, указывает на его слабые стороны. Простому человеку это безразлично, он скажет себе: «Вот наконец-то кто-то выдвигает конструктивные предложения по трем темам, которые больше всего меня волнуют, – безработица, продовольствие на время войны, надежное убежище на случай авианалетов. И, как всегда, правительство их отвергает. К черту правительство! Почему Чилли не может управлять страной?»
– Да, это правда. Он опытный тактик. Читая его речь, даже я почувствовала, как у меня закрадывается нечто вроде разочарования и недовольства парламентской формой правления. Чилли умело впрыскивает дозы скептицизма, добродушного, но усталого презрения к тому беспорядку, в который парламент превратил все стороны нашей жизни.
– Поверь мне, если раньше и возникали сомнения, то теперь их не осталось. Сегодня он самый популярный человек в Британии. Ты не представляешь, какую сенсацию вызвало это в нашей прессе. Всю дорогу к тебе я постоянно наталкивалась на людей, которые шли, уставившись в газету. Если «А.Ф.» когда-нибудь позволят совершить переворот, у них не появится трудностей с назначением своего диктатора.
– Да. Прежде всего за него встанет большинство из двух миллионов безработных. И в его речи нет ничего нацистского, чтобы вызвать подозрения. Никаких разговоров о трудовых лагерях и тому подобном.
– В этом его талант. Человек, изменивший себе. Это не похоже на фашизм, не звучит, как фашизм, не пахнет фашизмом. Однако… – Элисон пожала плечами.
– Странно, что Чилли вот так пошел в открытую, едва я начала собирать доказательства, что он тот человек, который стоит за «А.Ф.».
– Не льсти себе, моя дорогая. Обман это или не обман, но разработка его проекта потребовала времени. Для него ты просто приятная маленькая женщина. Или отвратительная помеха. Зависит от того, сколько он узнал. Черт бы побрал леди Риссингтон и ее зеркало!
– Из-за этого я чувствую себя Микки-Маусом, пытающимся плыть верхом на ките.
– Даже у кита есть слабое место. И твоя задача найти его. – Скрестив свои стройные ноги, Элисон продолжила: – Да, Чилли поставил политиков в безвыходную ситуацию. Нынешнее правительство не посмеет проигнорировать его проект, поскольку в подобном случае он пригрозил руководить им лично, а это ставит их в сложное положение. Оппозиция не может использовать Чилли в качестве палки для битья правительства, потому что проект, хотя и отдает до известной степени социализмом, был предложен группой капиталистов. Он у всех выбил почву из-под ног.
Джорджия подошла к окну, устремила невидящий взгляд на дома напротив, на деревья в сквере, увядающие и пыльные после летних месяцев. Знакомая картина, но сегодня ее обыденность не успокоила Джорджию. Она подумала о Найджеле, который на время переехал к другу в Оксфорд. Они жили здесь, в этой квартире, вместе и были счастливы, но сейчас она чувствовала себя изгнанницей, для которой нереальность настоящего омрачает даже былое счастье. Джорджия отвернулась от окна. «Долой маскарад, – подумала она, – долой притворство. Это не может продолжаться вечно. Или они меня разоблачат, и мерзкие бациллы Харгривза Стила сделают остальное, или мы их одолеем, и я снова стану обыкновенным человеком. О Найджел, если бы мы могли заниматься этим вместе!»
Глава 11. Поле для гольфа
Впервые Чилтон-Эшуэлл Джорджия увидела августовским вечером. До центральных земель Англии она доехала поездом. На вокзале главной железнодорожной линии ее встретил шофер, заботливо усадил в «роллс-ройс» и быстро повез через шахтерский район, откуда проистекала часть богатств лорда Кэнтелоу. Это были образцовые деревни, возникшие в районе новых угольных месторождений за последние двадцать лет, – группы домов из красного кирпича, расставленные полумесяцем, их палисадники полыхали цветами. Ничто здесь не напоминало о том, что лежало в недрах, кроме чернолицых шахтеров, которые на велосипедах возвращались домой после дневной смены, и всюду проникающего резкого запаха, распространяемого горящими терриконами.
Преодолев восемь миль, автомобиль свернул в парковые ворота и покатил по аллее из буков, которые поднимались в вечернее небо, гладкие и серые, как трубы орга́на. Фазан, встревоженный их приближением, с криком метнулся в сторону. Кролики лениво, вприпрыжку пересекали дорогу прямо перед машиной. Затем дорога сделала изгиб, полоса деревьев и папоротника немного отступила, и Джорджия увидела западный фасад Чилтон-Эшуэлла. Его окна сияли в лучах вечернего солнца опаловым блеском. Серый, палладианский фасад выглядел бесконечно мирным: его изящество несло на себе отпечаток бесплотности, словно этот дом по-прежнему покоился в мечтательном мозгу его создателя и мог раствориться от одного прикосновения. По озеру плыли лебеди, изящно изгибая шеи. Терраса с каменной балюстрадой, парк вокруг казались безжизненными, как место, откуда давно ушли люди, где осталась только история. Невозможно было представить этот дом в каком-то ином окружении или вообразить, чтобы из этого зеленого парка открывался вид на другое здание.
