Она была почти пустой. На длинном столе и на скамьях не лежало ничего, кроме пыли; в камине валялись окурки и апельсинные корки. Наверно, Рентон сообщил адрес носильщику, чтобы тот передал его Гольтцу. Нет, суть тактики «А.Ф.» состояла в том, чтобы не сделать ничего такого, что могло бы навести кого-то – даже собственных агентов – на Чилтона Кэнтелоу. Вздохнув, Питер прошел к дальней стене зала ожидания.
– Ну, будь я!.. – воскликнул он.
Адрес на стене был написан карандашом. Один из двух или трех дюжин имен и адресов, нацарапанных там вместе с надписями менее приличного характера летними туристами, которые выходили на этом вокзале ради однодневного пикника среди папоротника и мух Шервудского леса. Питера даже рассмешило крушение его надежд. С таким же успехом можно было искать какой-то определенный кусок угля в Ньюкасле.
Сомнений нет, Гольтцу точно указали, где именно искать на стене адрес. Что ж, теперь, конечно, придется его дожидаться.
Это время Питер потратил на изменение внешности, чтобы его не узнал носильщик или случайный путешественник. В сумке он всегда носил кое-что из театрального реквизита: когда дождь расстраивал игру, Питер развлекал команду искусными характерными сценками-зарисовками. Он нацепил пенсне, наклеил усы и зачесал волосы на правую сторону. Питер стал похож на профессора химии из провинциального университета или на печального, но весьма преуспевающего бакалейщика. Замаскировавшись таким образом, он купил билет первого класса до Ноттингема и вернулся в зал ожидания.
По подъездной ветке прополз длинный состав, груженный рудой, платформы вздрагивали и звякали, пока поезд набирал скорость, поднимаясь по насыпи. Затем какое-то время не раздавалось никаких звуков, кроме кудахтанья принадлежавших начальнику станции кур, бродивших по другую сторону железнодорожного полотна. Наконец провода под краем платформы завибрировали, вдалеке послышался шум. Подходил поезд в 16:15. Питер встал, открыл сумку и бросил на пол несколько своих вещей.
Мужчина в зеленой плоской шляпе с загнутыми кверху полями вошел в зал ожидания и увидел суетливого типа, который совал в сумку пижаму. Мужчина мгновение колебался. Он никого не ожидал тут застать. Быстро оглядевшись, он шагнул к двери, ведущей в смежное помещение дамского зала ожидания, и посмотрел на что-то, написанное на стене на уровне дверной ручки.
– Это удобства для мужчин? – спросил он другого путешественника.
– Удобства для мужчин? Нет. Это дальше по платформе.
Мужчина поспешно вышел. Питер выпрямился, изучил то место на стене, куда были устремлены глаза Гольтца. Да, имя и адрес. «Сэм Сильвер, 420, Истуэйт-стрит, Ноттингем».
Питер направился на платформу. Близоруко посмотрел в обе стороны. Носильщик вытаскивал ящик из товарного вагона в начале состава. Мужчина в зеленой шляпе шагал по перрону.
– Простите, – застенчиво произнес Питер. – Это поезд на Ноттингем?
Мужчина кивнул и поднялся в вагон первого класса. Питер последовал за ним, неуклюже цепляясь ногами за собственную сумку.
– Эти местные поезда такие неудобные, – пожаловался он. – Ни… э, в смысле, никаких удобств.
Мужчина уставился на него с нескрываемым презрением.
– Английские поезда! Ах!
Затем он подчеркнуто отгородился газетой. Это был плотный мужчина, примерно одного с Питером роста, с подстриженными, щетинистыми усами, которые не уменьшали впечатление лысоватости, какое производила эта прусская голова. Глядя на него, Питер изменил свои планы. Он собирался лишь проследить за Гольтцом и передать ноттингемский адрес сэру Джону. Но почему бы ему не сделаться Гольтцом, только на этот день? Времени было достаточно, чтобы сегодня сыграть Гольтца, а завтра разгромить ноттингемских парней. Наконец-то может представиться случай, которого он искал.
Питер завел светскую беседу, и вскоре Гольц уже не мог ее игнорировать, как не может человек не обращать внимания на капающую на голову воду. Питер подмечал интонации его голоса, резкие движения рук. Кто бы ни ожидал на том конце Гольтца, он, предположительно, встречался с ним раньше, хотя структура «А.Ф.», похожая на череду водонепроницаемых отсеков, делала это маловероятным.
К счастью, прежде Питер уже путешествовал по этой ветке. Он помнил, что после станции Булторп начинается крутой подъем, а вокруг насыпи простирается обширная пустошь. За пять минут до Булторпа Питер встал, чтобы взглянуть на карту, висевшую в той части купе, где сидел Гольтц.
Повернувшись, чтобы сесть на место, Питер споткнулся о ноги попутчика.
– Извините, – сказал он, наклоняясь к Гольтцу.
В следующее мгновение он нанес удар, заставший мужчину врасплох и оглушивший его. Питер связал ноги и руки Гольтца ремнями от его же чемодана, заклеил ему рот пластырем, вывернул карманы. Когда состав замедлил ход на подъезде к Булторпу, он запихнул Гольтца под сиденье.
«Будем надеяться, что никто сюда не сядет», – подумал Питер. Спрос на купе первого класса на этой линии невелик. Он встал у окна с хмурым видом, готовясь отпугнуть желающих попасть в этот вагон, но на платформе вообще не было пассажиров. Поезд тронулся, постукивая на повороте, и приблизился к трудному подъему булторпской насыпи. Питер вытащил Гольтца, который уже начал подергиваться и ворочаться. Распахнул дверь
[11] и вытолкнул его из вагона: падение никто не заметит из-за высокой насыпи, по которой он катился. «Что ж, так оно лучше, упадет в пустошь и полежит там, пока мы кого-нибудь за ним не пришлем».
Встав перед зеркалом, Питер подрезал свои усы на манер усов Гольтца и изучил содержимое карманов немца. Ничего особо интересного там не было. В часы Гольтца был вклеен кружок с буквами «А.Ф.». В ежедневнике под завтрашним днем значилось: «Ноттингем, 8:30». Значит, Гольтц должен был появиться у Сэма Сильвера только завтра. Что ж, это дает Питеру больше времени; к сожалению, больше времени и на то, чтобы обнаружили настоящего Гольтца.
Сойдя с поезда в Ноттингеме, Питер направился в парикмахерскую привокзальной гостиницы и попросил коротко подстричь его. Затем нашел маленький отель, зарегистрировался под именем Х. Гольтца и, закрывшись в своем номере, принялся разбирать чемодан Гольтца. Среди прочего, в нем лежал рабочий комбинезон, темно-серый шерстяной костюм и светокопии каких-то чертежей, в которых он, не будучи инженером, ничего понять не смог. Питер вспомнил о своем автомобиле, оставленном в гараже в Эшуэлле. Когда Гольтц придет в себя, у него не будет никаких причин связать типа с вислыми усами, который напал на него в поезде, с Питером Бретуэйтом, игроком в крикет. Но все равно нужно тщательно замести следы. Питер отправился в отель, где разместилась его команда, и послал записку Фрэнку Хэскингсу, охраняющему на поле калитку, своему близкому другу. От усов Питер избавился в общественном туалете по пути в отель, но по поводу остриженных, как у преступника, волос пришлось выслушать от Фрэнка немало шуток.
