– Добрый вечер, Джорджия.
Она поняла, что любая попытка изменить голос будет тщетной. Она могла бы немного потянуть время таким образом, но какой в этом толк?
– Добрый вечер, Чилтон, – отозвалась Джорджия. – Странно встретить вас здесь.
– И я того же мнения, – произнес он достаточно громко, чтобы услышал мистер Рейнэм, который вернулся обратно по проходу и сел рядом с водителем. Чилтон наклонился к Джорджии и продолжил:
– Вы не собираетесь устраивать шум?
– А что?
– У моего друга револьвер. Он заставит водителя свернуть на боковую дорогу. За нами поедет автомобиль, и всех выведут из автобуса и застрелят. Сейчас я просто не могу оставлять никаких концов.
Джорджия поняла, что он не блефует. В его голосе, холодном, как сталь, звучала безжалостность.
– Ясно, – кивнула она.
Автобус, дребезжа, катил дальше. «Сияющие девушки» болтали, зевали, бросали любопытные взгляды на красивого слепого мужчину, сидевшего в дальнем углу. Мотоцикл с коляской на большой скорости с ревом обогнал их и умчался вперед. Палка Чилтона со стуком упала на пол. Вероятно, это был заранее условленный сигнал. Мистер Рейнэм оглянулся, затем что-то сказал водителю. Автобус остановился, непосредственно за ним затормозил автомобиль.
– Похоже, нашу машину починили, – произнес мистер Рейнэм. – Нам лучше пересесть в него. Спасибо, что подвезли.
– Не желаете ли поехать с нами? – обратился Чилтон к Джорджии. – Водитель высадит меня у вокзала и отвезет вас, куда вам нужно.
– Большое спасибо.
Джорджии хотелось добавить «лорд Кэнтелоу», но она понимала, что это решит участь всех в автобусе. Мистер Рейнэм помог Чилтону выбраться через аварийный выход, затем предупредительно вынул чемоданчик Джорджии. Она пребывала в каком-то оцепенении, пока ее сопровождали к поджидавшему автомобилю. «Вот так, наверно, чувствуют себя люди, когда идут к месту своей казни, – отстраненно подумала она, – к падению с завязанными глазами, к испачканной кровью стене».
Джорджию посадили на заднее сиденье. Покорно, как человек, который встречает смерть, ставшую хорошо знакомой через страдания и долгое ожидание, она вдохнула хлороформ с прижатой к ее лицу подушечки. К чему вообще сопротивляться? Последнее, что Джорджия услышала, были слова Чилтона:
– Обращайтесь с ней аккуратно. Я хочу лично разобраться с ней, позднее…
Очнулась она в полной темноте. Голова болела, пары хлороформа ощущались в горле, смешиваясь со слабым запахом плесени. Темнота ужаснула Джорджию. На мгновение она подумала, что Чилтон отомстил ей, выколов глаза. Затем сообразила, насколько нелепо подобное предположение: глаза не болели… пока.
Сумку с планом А и револьвер у нее забрали. Джорджия машинально сунула руку под одежду, чтобы узнать, нашли или нет зашитую в корсет копию. Нет, она была на месте. Какая, впрочем, разница? Они не выпустят ее отсюда живой. Но все же – где она?
Джорджия начала ощупью передвигаться в темноте. Гладкий каменный пол, сырые стены, заколоченное досками окно: помещение площадью примерно двенадцать на двенадцать футов, пахнущее плесенью. Наверно, гостиная в каком-то заброшенном коттедже. На земле мистера Рейнэма, который никогда не был джентльменом и не станет фермером. Джорджия попыталась найти щелку в забитом окне, ей вдруг показалось важным узнать, по-прежнему ли снаружи ночь, но достаточно широких проемов не было. Пустота комнаты, как некая фигура в ночном кошмаре, которая шаг за шагом надвигается издалека, желая явить свои зловещие намерения, постепенно открыла истинное свое значение.
Она будет ареной ее последней схватки с Чилтоном Кэнтелоу. Нет, он не собирался оставлять ей даже малейшего шанса. Из помещения убрали все, что могло бы послужить оружием. На мгновение Джорджию охватила паника. Она подбежала к двери и замолотила по ней кулаками. И словно это было сигналом, снаружи послышались шаги. Джорджия бросилась обратно и скорчилась в дальнем углу. Чилтон Кэнтелоу говорил кому-то:
– Хорошо. Сейчас я туда войду. Можете запереть за мной дверь.
Дверь открылась и закрылась, мелькнул слабый, ложный проблеск рассвета, который сразу исчез, сделав тьму еще гуще. Джорджия слышала ровное дыхание в двенадцати футах от себя. Представила улыбку на губах Кэнтелоу.
– Ну, Джорджия, я вырвал победу в последнюю минуту, а?
Она промолчала.
– Я с нетерпением ждал нашего воссоединения. Вы почти ослепили меня в ту ночь. Однако, говорят, зрение еще может ко мне вернуться. Не хотите меня поздравить? Боюсь, свое вы вернуть не сумеете, моя дорогая. Я об этом позабочусь.
Джорджия продолжала молчать, не шевелилась, хотя чувствовала даже гулкое биение собственного сердца.
– Не хотите закричать? – вежливо поинтересовался он. – Разумеется, никто вас не услышит, но порой это приносит облегчение. Нет? Что ж, тогда, надеюсь, вам понравится наша маленькая игра в жмурки.
Чилтон начал надвигаться на нее сквозь темноту. Джорджией владела одна-единственная, продиктованная инстинктом мысль – держаться подальше от его растопыренных пальцев. Или, возможно, его руки свободно висят вдоль тела, и он по-медвежьи, вразвалочку шагает к ней этой своей походкой, которую она хорошо помнила. Джорджия ускользнула от первого броска Чилтона, удивившись, что ее ноги не производят шума на каменном полу, и впервые сообразив, что у нее забрали туфли. Ясное дело, забрали. В определенных обстоятельствах каблук может послужить оружием. Чилтон подготовился основательно.
Несколько минут она продолжала ускользать от него. Но от усилия стала дышать тяжелее и поняла, что дыхание ее выдаст. Тяжело ступая, Чилтон гонял Джорджию вдоль и поперек по комнате, его пальцы шевелились в темноте, как антенны, он никуда не торопился. Была безжалостность, ужас в этом слепом преследовании, от которого ей хотелось закричать, взывая о помощи, хотя ждать ее неоткуда. Но Джорджия была полна решимости не дать Чилтону восторжествовать еще и над ее слабостью. Встав неподвижно у стены, тяжело дыша, она ждала его приближения. Когда услышала его шаги прямо перед собой, то бросилась вперед в темноту в надежде, что собьет Чилтона с ног, что он, возможно, ударится при падении головой о каменный пол. В общем, все, что угодно, лишь бы остановить эту жестокую, смертельную игру, которую Чилтон вел с ней.
Джорджия ткнулась в его ноги чуть выше коленей. Кэнтелоу упал вперед, но при этом схватил ее за платье. Теперь она осознала его силу. Джорджия сражалась, как дикая кошка, но вскоре он подмял ее под себя, придавил коленями руки, его пальцы начали осторожно подбираться к ее глазам. Внезапно Джорджия обмякла. Она понимала, что этот холодный, как лед, тихо посмеивающийся маньяк отсрочит свою месть, если поверит, что она потеряла сознание. Он хотел, чтобы Джорджия прочувствовала все до конца.
– Нет, Джорджия, так не пойдет. Не притворяйтесь, будто вы лишились чувств, – произнес Чилтон и, подняв ее руку, сломал Джорджии мизинец. Она закусила губу, чтобы не закричать, но по ее телу пробежала судорога мучительной боли, и теперь она уже действительно потеряла сознание…
