Собрав всех мигрантов, включая Соледад и Ребеку, вместе, agentes погнали их к ближайшей асфальтированной дороге. После бега все были вспотевшие, взлохмаченные и запыхавшиеся. У сестер получилось убежать дальше остальных, прежде чем фургон перерезал им путь и заставил побежать назад. Младшая на секунду остановилась, опустила ладони на колени и попыталась отдышаться. Старшая сплюнула на землю. Все злились, сокрушались и не очень-то хотели слушаться, но, когда кто-то замедлял шаг, agentes грубо подталкивали его вперед. Лука пересчитал всех собравшихся, но не смог вычислить, удалось ли кому-нибудь убежать, потому что не знал, сколько беглецов было вначале. Но это неважно, подумал мальчик, потому что отсюда почти плоская бурая земля тянулась до самого горизонта. Никто не убежал. Рядом ковыляла Лидия, чувствуя, как острая боль в лодыжке постепенно переходит в ноющую пульсацию. Дойдя до обочины, все они принялись ждать, и никто не говорил им, чего именно они ждут и сколько это продлится. Двадцать три мигранта, и лицо каждого покрывало отчаяние, словно пыль. Все это время Лидия пряталась под полями розовой шляпы и внимательно следила за agentes, пытаясь разгадать истинную природу происходящего. Один из мигрантов потерял терпение. Слушаться он не собирался.
– ¿Quién está a cargo aquí?
[84]
Всем велели сидеть, но мужчина встал и теперь через плечо охранявшего их бойца обращался к человеку, которого все мигранты приняли за главного. Тот сидел на задней дверце своего фургона, свесив одну ногу вниз и поставив другую на землю. Поза у него была расслабленной, поэтому все очень удивились, когда он вдруг поднялся и подошел к задававшему вопросы мигранту. Лидия наблюдала за ними затаив дыхание, потому что этот разговор мог предсказать, что их ждало в ближайшие несколько часов. Женщина не осознавала, что впилась ногтями в плечо сына, пока тот не попытался высвободиться. Лидия разжала пальцы и виновато потерла вмятины на коже Луки.
– Что тебе нужно? – спросил agente, подойдя к мигранту почти вплотную.
Сделал он это нарочно, в попытке устрашить своего оппонента; Лидии его поведение казалось совершенным ребячеством, но весьма эффективным.
– Я гражданин Мексики. Вы не имеете права меня задерживать, – сказал мигрант. – Кто командует вашим нарядом?
Agente был выше ростом, и мужчине, обращаясь к нему, приходилось задирать голову; подбородок мигранта едва доставал до ворота кевларового жилета.
– Я командую, – ответил agente, а потом похлопал рукой по плечу ближайшего соратника и добавил: – И он командует. А видишь вон того парня? С автоматом? Он тоже командует. Все, кто одет так же, как я, все они командуют. Мы имеем право задерживать, кого нам хочется. Сядь-ка на место.
Спустя несколько минут и несколько едва слышных разговоров почти все agentes разбрелись по двум фургонам и разъехались; с мигрантами остались только пятеро бойцов. Вместе с двумя удалявшимися машинами исчезала надежда на то, что впереди мигрантов ждет невинное бюрократическое неудобство. Чем меньше формальностей, тем меньше свидетелей. Пленники с беспокойством переглядывались, но послушно сидели на местах. Даже если бы оставшиеся agentes не имели при себе такого тяжелого снаряжения и даже если бы кто-то все-таки решился на побег, бежать было попросту некуда. Из-за этого обстоятельства появление наручников вызвало недоумение и тревогу. Это были не настоящие наручники, а тонкие хомутки из пластика. Сперва Лидия надеялась, что связывать будут только мужчин. В дальнем конце шеренги их по одному стали поднимать на ноги и ощупывать в поисках оружия, мобильных телефонов и денег. У них отнимали рюкзаки, а потом заводили руки за спину и вешали на запястья хомут. Один пленник начал возмущаться, когда у него отняли деньги, и agente ударил его наотмашь рацией. Глаза Луки округлились.
– Mijo, смотри скорее! – Мами притянула его к себе и показала пальцем куда-то в небо. – Смотри, какое облако!
– Да, похоже на слона.
– Точно. А как думаешь, что он держит в хоботе?
Мальчик прищурился. Он понимал, что мать пытается его отвлечь, и понимал, зачем она это делает. Ей не хотелось, чтобы сын все это видел. Правда, Лука мог бы возразить, что ему приходилось видеть вещи и похуже, так что сцены вроде этой уже ничего не значат; но он понимал, что отвлечься надо не только ему, но и матери. Ей было важно чувствовать, что она все еще может о нем заботиться, утешить его, какие бы зверства ни творились в этот самый момент на расстоянии вытянутой руки. Лука слышал, как после удара мужчина тихонько расплакался. Он не видел его лица и все равно знал: под носом у мигранта заблестела свежая полоска ярко-красной крови. Лука сосредоточился на облаке-слоне – не ради себя, но ради мамы.
– Мне кажется, он держит цветочек, – сказал он.
Мами прижалась к его щеке своей щекой.
– А мне кажется, он жмет лапку маленькой мышке.
Когда все мигранты мужского пола – девятнадцать человек, согласно подсчетам Луки, – были связаны, подошла очередь сестер. Сначала agentes хотели заняться Ребекой, но Соледад загородила ее своим телом.
– Всем хочется погеройствовать, – пробормотал один из них. Его напарник рассмеялся.
Они повернули Соледад спиной и долго ее ощупывали. Куда дольше, чем любого из мужчин. Задрав мешковатую футболку, которая тут же вздулась от ветра, офицеры принялись разглядывать под ней. Запустили туда руки.
– Думаешь, она вооружена? – спросил напарник.
– У-у-у, еще как!
Надевая девочке наручники, агенты натянули ее футболку так, что спереди проступили очертания лифчика; лишнюю ткань они затолкали в пластиковый хомут между ее запястьями. В районе живота у Соледад обнажилась узкая полоска бронзовой кожи, и все мигранты в знак солидарности отвели глаза.
– Ну, вот так как-то получше, – заметил agente.
Он забросил рюкзак старшей сестры в багажник к остальным вещам, но, когда девочка собралась вернуться на свое место в шеренге мигрантов, боец схватил ее под локоть.
– Нет, ты сидишь здесь! – Он указал на раскрытую створку багажника.
Лицо Соледад сохраняло абсолютную бесстрастность. Она молча села, куда велели, и старалась не смотреть на Ребеку, пока ту ощупывали люди в форме. Вскоре младшую сестру подсадили к старшей, и девочки соприкоснулись плечами, утешая друг друга теплом своих тел. Настал черед Лидии. Ее повернули спиной к сыну и сняли с головы шляпу, чтобы получше рассмотреть лицо. Женщина сощурилась от яркого солнца, но шляпу быстро вернули на место и стали прощупывать ей грудь и поясницу. Спустившись к ногам, агенты обнаружили складной мачете и, посмеявшись, сняли его вместе с креплением. Потом один из них с грохотом швырнул нож в багажник к остальным вещам.
– Не волнуйся, mijo, все будет хорошо, – сказала Лидия, не глядя на сына.
