– Я не помешаю?
– Нет, конечно.
Майя поставила поднос и села на один из стульев. На заднем плане слышалась назойливая музыка рекламного ролика, перемежаемая нелепыми слоганами.
– Ты слышала, что… – Майя, казалось, тщательно подбирала слова, – что мы нашли в болоте?
– Ты имеешь в виду тело?
– Да.
– Слышала.
Майя взглянула на Натали.
– Там много чего произошло за последнее время. И я думаю, что ты не ошиблась. Мне кажется, ты действительно видела ту могилу.
Натали опустила голову.
– Спасибо, что сказала.
«Может быть, – подумала Натали, – Майя действительно так считает. Или просто сочувствует мне и пытается сгладить ситуацию. Чтобы я не ощущала себя глупо от того, что заставила полицию просто так прокатиться на болото». Никогда еще Натали не чувствовала себя такой сконфуженной.
– Я полагаю, ты больше не говорила с Лейфом Бергреном? – спросила Майя.
– Нет, но он звонил, сказал, что хочет встретиться со мной. Не знаю точно зачем.
– Лейф разговаривал также с некоторыми друзьями Юханнеса. Как ты понимаешь, теперь, когда нашли новое тело, он нас особенно интересует. Мы бы хотели понять, что за жизнь он вел.
– Я даже не знаю, что сказать, – задумчиво произнесла Натали. – На самом деле я не так много знаю о его жизни. Мы познакомились всего несколько недель назад и не так хорошо успели узнать друг друга.
– Но ты сидишь с ним в больнице?
– Да, так получилось… Просто не хочу, чтобы он лежал там один.
Натали ощутила тяжесть во всем теле. Как будто что-то тянуло ее вниз. Почему она не осталась дома в Гетеборге? Или можно было выбрать любой другой торфяник. Надо было держаться мира науки, где все можно разложить по полочкам и где болото – это набор доказанных химических и биологических реакций, подчиняющихся определенной схеме.
Где болото – это болото.
А не океан смерти и духов, не нашедших покоя.
«Там исчезают люди».
Интересно, она произнесла это вслух? Или просто подумала?
Она увидела, что Майя подалась вперед, оперев подбородок на руку. И серьезно смотрит на нее.
– Исчезают?
– Что?
– Ты сказала, что люди там исчезают.
– Я так сказала?
– Ты что-то знаешь?
Натали поерзала на стуле. Стоит ли рассказывать о том, что ее гложет?
– Некоторые говорят, что в этом болоте во все времена исчезали люди.
Майя не сводила с нее глаз.
– Тогда, наверное, это заметили бы раньше? – спросила Майя.
Натали почувствовала, как грудь сжимают железные тиски. Вспышка злобы вперемешку с огромной усталостью и, возможно, легким оттенком растерянности.
– Ты об этом маленьком мальчике, который пропал… когда это было? Лет десять назад? – спросила Майя.
– Да, но не только о нем. Были еще…
Между ними повисла тишина.
– Вот ты говоришь – некоторые. Кто именно? – поинтересовалась Майя.
– Есть один человек, с которым вам надо поговорить. Он не раз советовал полиции осмотреть Моссмаркен, когда шли поиски пропавших людей. Но ничего не происходило. До сегодняшнего дня.
– Правда? – удивилась Майя.
Натали кивнула.
– Его зовут Йоран Дальберг. Живет тут недалеко. Передавайте ему от меня привет.
– Ладно, – произнесла Майя удивленно.
Она надкусила булочку и резко наклонилась над тарелкой, потому что крошки посыпались во все стороны.
– А ты сама где живешь? – поинтересовалась Майя, как будто желая оставить на время слишком животрепещущую тему. – Я имею в виду, когда не снимаешь этот домик.
– В Гетеборге, – ответила Натали, – но вообще-то я отсюда… – Она помолчала. – То есть я выросла в Моссмаркене. Йоран – наш бывший сосед. Он был нашим соседом все годы, что мы тут жили.
– Вот как, – воскликнула Майя. – Значит, ты в школу ходила здесь, в Омоле?
– Да, с четвертого по седьмой класс.
– А в какую именно школу?
– Седра. А потом, когда мне было двенадцать, переехала в Гетеборг.
Майя улыбнулась.
– Я тоже училась в Седра. Но лет на двадцать пять раньше тебя. И после школы здесь осталась. По крайней мере, на какое-то время. Мои родители так и живут в Омоле. Я, кстати, как раз от них.
И тут до нее начало доходить. Лицо Майи вдруг застыло, взгляд прорезал воздух.
– Постой, ты жила в Моссмаркене… А это не ты?..
Натали молчала.
– Это твои родители?.. – Майя смотрела на Натали во все глаза.
Натали медленно кивнула.
– Да, ты говоришь о моем отце. – К своему удивлению, она почувствовала облегчение. – Это он… застрелил мою маму. А потом себя.
Майя закрыла глаза.
– Боже мой, я так хорошо это помню. Я как раз собиралась переезжать в Нью-Йорк. Думаю, это случилось в тот же год. Я много думала о тебе тогда. О том, что ты осталась одна. О том, как сложилась твоя жизнь. Там ведь случилось еще одно несчастье, совсем незадолго до этой истории с твоими родителями? Погибла молодая девушка?
– Да, – услышала Натали свой голос как бы со стороны. – Трейси, старшая сестра моей лучшей подруги Юлии.
На самом деле она вовсе не собиралась уходить демонстративно. Но вдруг поймала себя на том, что встает, берет куртку и выходит, слыша за спиной смущенные извинения Майи.
11
Когда Майя вошла в холл Художественной школы, Эллен стояла и разговаривала с коллегой. Когда-то это здание было построено для Дома культуры. Здесь располагался актовый зал, ряд кабинетов и лекционных классов.
Стены были увешаны картинами и афишами выставок и лекций. В углу, в ожидании, что кто-нибудь над ними сжалится, стояли незаконченные скульптуры в самых немыслимых позах.
Вьющиеся волосы Эллен были собраны в большой пучок, глаза подведены тонким черным карандашом.
– Приветствую! – сказала Майя Эллен и ее коллеге.
– Привет, Майя.
Эллен закончила разговор и повернулась к подруге.
– Сразу пойдем? Я ужасно голодна.
– Да, Ванья и остальные уже в бистро.
Дорога по старой заводской территории шла от ворот, в которые когда-то входили рабочие, к фабричным зданиям с трубами, упирающимися в небо. Повсюду небольшими группами стояли люди, ведя беседу на разных языках, яркие фонарики по периметру открытого кафе радостно позвякивали на осеннем ветру, а из открытого окна доносились звуки босановы.
