– Я слышала, ты снова побывала на болоте, – сказала Эллен.
– Да, представляю, какие слухи ходят по школе. Кстати, тело нашла я.
– Правда? – Эллен уставилась на Майю. – Фу, какая гадость. А что известно? Или ты не имеешь права разглашать?
– Да, мне нельзя об этом особо распространяться. Но, честно говоря, я не так много и знаю.
– Как ты понимаешь, наши ученики напуганы, и их можно понять. Разное поговаривают.
– Понимаю, – ответила Майя.
Раз в месяц в бистро устраивали вечерний концерт, и всегда зал был полон. Многие приезжали из Омоля, Сэффле, Меллерюда и других окрестных городков.
Майя и Эллен подсели за столик к Ванье и ее знакомой. Через час на сцене должен был появиться Даниэль Лемма.
Майя и Эллен заказали по бокалу красного вина и пиццу на бездрожжевом тесте с песто и вяленой ветчиной. Остальные уже успели поужинать, и теперь пили эспрессо с коньяком.
– Мы тут сидим и обсуждаем место, куда мы все попали, – сказала Ванья.
– Место? – переспросила Майя.
– Это место. Фенгерскуг.
– Я тут ни при чем, – улыбнулась Майя. – Это все из-за Эллен. Я просто делаю, как она говорит, а она сказала: «Переезжай сюда».
– Сейчас, конечно, немножко неспокойно, – сказала Эллен. – Но вообще Фенгерскуг ничем не хуже других мест.
– Мы сейчас немного о другом, – перебила ее Ванья. – Мы обсуждали новые школы, эти искусственные «поделки», которые нам так трудно принять. Потому что непонятно, какова их цель.
– А, это. Все просто – смысл в том, чтобы хорошо проводить время, – ответила Эллен. – Любоваться собой. То есть делать то, что настоящее искусство не может себе позволить.
– Настоящее искусство? – подруга Ваньи поморщила лоб.
– Именно, – продолжала Эллен. – Настоящее искусство не вписывается в концепт этого уютного и экологичного стиля жизни. Ему не по себе рядом с доступными промыслами, дающими обычному человеку ощущение, будто он причастен к искусству, хотя это совсем не так.
От улыбки у Эллен появились ямочки на щеках.
– В любом другом месте вряд ли получилось бы ужиться на такой маленькой площади, но в Фергерскуге это почему-то работает. Мне так кажется. Сначала я сама переживала. Думала, что, варясь в общем котле, мы потеряем свою душу, свои ориентиры.
Майя отпила из бокала и посмотрела на подругу с веселой улыбкой.
– Правильно ли я понимаю, – произнесла она, – что представители настоящего искусства – это ты и твоя школа?
Эллен ответила ей многозначительным взглядом.
– Что за вопрос? Конечно, так и есть. И себя можешь к нему причислить!
Все четверо засмеялись.
– Если вы спросите меня, – сказала Ванья, – то я считаю, что все направления одинаково нужны. Или точнее: места хватает всем.
– Согласна. Всем, кроме сторонников элитарности, – добавила Майя.
Эллен громко рассмеялась и подняла бокал.
– Притворщица. Я знаю, что ты со мной согласна. За ваше здоровье!
– Добрый вечер! – к их столику подошел Оскар. Он положил руку Майе на плечо и наклонился к ее уху, чтобы не перекрикивать громкий гул, стоящий в зале. Она положила ладонь на его руку.
– Садись, – предложила она, подвигаясь.
Оскар расположился рядом с ней. Они давно не встречались, и сейчас Майе вдруг захотелось его поцеловать. Он выглядел таким… беззащитным. Таким обновленным. Чистым и ранимым.
– У меня сегодня день рождения, – сказал Оскар. – Всех угощаю.
В ответ послышались громкие протесты.
– Забудь, – сказала Майя, подозвала официанта и заказала пять порций текилы.
– И сколько тебе исполнилось? – спросила она Оскара.
– Двадцать семь, – ответил он.
Майя вздохнула, наклонилась к Оскару и прошептала, касаясь губами его уха:
– Ты слишком молод для меня.
Его взгляд забегал, было видно, что своим напором Майя полностью выбила его из колеи. Затем Оскар слегка покачал головой и придвинул ногу поближе к Майе.
В ту же секунду у Майи зазвонил мобильный телефон.
Голос Лейфа звучал тихо, но настойчиво и взволнованно.
– Майя, я тут подумал о фотографиях, которые ты мне показывала.
– Подожди секундочку. – Майя встала из-за стола и отошла в дальний угол, откуда можно было спокойно разговаривать.
– Я бы хотел еще раз их внимательно рассмотреть, – сказал Лейф.
– Да, я тоже об этом думала. Могу переслать их тебе, только я сейчас не дома, так что получится только поздно вечером.
– Хорошо. Перешли, как только сможешь.
– Кстати, – вспомнила Майя, – я сегодня встретила Натали. Ты с ней еще не говорил?
– Нет, пока не успел, – вздохнул Лейф.
– Она рассказывает удивительные вещи. Нам с тобой очень надо поговорить о ней, а тебе – побеседовать с ней.
– Конечно, можем встретиться завтра. Я поеду в усадьбу Моссмаркен в первой половине дня, могу по дороге заехать за тобой.
– Договорились. А фотографии я скоро пришлю.
– Отлично.
– Кто это? – поинтересовалась Эллен, когда Майя вернулась к своему столику.
– Ничего особенного, но мне, к сожалению, надо домой, – ответила Майя. – Вам всем хорошего вечера!
Затем она повернулась к Оскару:
– А тебе отлично отметить день рождения!
Она взяла куртку и начала протискиваться к выходу, в то время как на сцену как раз вышли музыканты и зал наполнился звуками знакомой всем песни.
12
У Натали установился определенный распорядок. Она приезжала в больницу, разговаривала с мамой Юханнеса, а потом сменяла ее с обещанием позвонить, если что-нибудь произойдет.
Но ничего не происходило.
Состояние Юханнеса оставалось стабильным со всех точек зрения. Никаких изменений. Иногда она пыталась представить себе, что будет, когда он очнется. Но у нее не получалось. Что они скажут друг другу? Кем они друг другу будут?
Она откинулась на спинку стула и посмотрела на Юханнеса, который по-прежнему лежал вытянувшись, с закрытыми глазами, окруженный со всех сторон проводами и шлангами. Натали наклонилась к нему и заговорила почти шепотом, как она обычно делала, хотя сидевшей в другом конце палаты медсестре вряд ли было интересно ее слушать.
– Хочу рассказать тебе о первом происшествии того лета, – начала Натали. – Мы с Юлией общались тогда только друг с другом. Думаю, причиной того, что мне все время хотелось проводить с ней, была ее сестра… Трейси. Одно только имя чего стоит. Как я завидовала.
