Натали покачала головой.
– Ты ведь не могла себе даже представить, чем они занимаются?
– Не знаю. Но я должна была… почуять неладное, как говорят.
– Все-таки трудно даже помыслить что-то подобное, Юлия. Должно быть, они совсем потеряли рассудок, когда погибла Трейси.
Юлия вздохнула.
– Да, и наша семья совсем распалась. Меня страшно мучает совесть – почему я не заметила, как они изменились. Но я была так занята собственными проблемами.
Она взглянула на Натали.
– Ты первый человек, с кем я об этом говорю. Я даже детям еще не рассказала. Просто не знаю, как им объяснить. А еще я не осмеливаюсь выйти на улицу. И компьютер боюсь включать. Я ведь понимаю, что все, кому не лень, пишут сейчас о маме и папе, о нас. Это ужасно.
– Понимаю. Но если сейчас набраться мужества, постепенно все успокоится. Появятся новые темы для обсуждения.
– Надеюсь, ты права. Не знаю даже, могу ли я в это поверить. А еще мне кажется, что все будут осуждать и меня заодно. Все это никогда не закончится.
Юлия опустила глаза.
– Кстати, а что будет с детьми? – спросила Натали. – И останешься ли ты жить здесь?
– Наверное, останусь. – Улыбка озарила ее напряженное лицо. – А дети теперь живут со мной. Мне давно надо было их забрать.
Они пили кофе и ели суфле в шоколаде прямо из пачки. Разговаривали. Вспоминали. Потом Натали сказала, что ей пора.
– Хочу добраться до Гетеборга засветло.
У Юлии перехватило дыхание, она положила руку подруге на плечо, словно желая удержать ее. Потом поспешила в спальню. Вернулась оттуда с тетрадкой.
– Я хочу тебе еще кое-что сказать. Мне просто необходимо… рассказать кому-нибудь.
Она протянула Натали тетрадь.
– Это дневник Трейси. Я частенько заходила к ней в комнату и тайком читала ее записи, мы с тобой и вместе к ней забирались, помнишь? И стихи ее читали. А о дневнике я никому не рассказывала. С этим мне тоже придется научиться жить. С тем, что там написано.
– Почему? Что там такого? – спросила Натали.
– Трейси ведь встречалась с парнем, который был старше ее. Помнишь его? У них был роман. Но он… не хотел серьезных отношений. Его устраивали редкие встречи. А потом он встретил другую. И тогда… если прочитать, что у нее здесь написано, становится совершенно ясно, что она не хотела больше жить. Такое ощущение, что она действительно приняла осознанное решение.
Натали посмотрела на Юлию.
– Значит, все было так серьезно?
– Она очень изменилась в последние месяцы жизни. Казалась грустной. Но я ни с кем это не обсуждала.
– Со мной обсуждала.
– Правда?
– Да.
Юлия начала листать тетрадь.
– Вот. За последнюю неделю она много написала. В основном это мрачные мысли. Последняя запись сделана накануне смерти. Смотри. Вот что она пишет.
Юлия читала осторожно, медленно, выдерживая тяжелую паузу после каждого предложения:
Меня как будто больше нет. Как будто ничего не осталось после того, как ты ушел. Я ничего не ем. Не пью. Мое единственное желание – раствориться и исчезнуть. Отпустить руки и падать, пока все не кончится. Пока я не кончусь. Пока не закончится этот ад.
Натали почувствовала, как в сердце снова всколыхнулись воспоминания о той ночи четырнадцать лет назад. Она вспомнила полосатую ночную рубашку Трейси, измазанные глиной тела и немые окна. Ощущение расколотой действительности, незаживающей раны.
– Значит, дело не в призраках, – проговорила наконец Натали. – Она покончила с собой.
– Но самое ужасное, – сказала Юлия, – что ничего бы этого не произошло, покажи я тогда маме с папой этот дневник. Если бы мы поговорили… Получается, я во всем виновата.
Натали сглотнула.
– Тогда и я виновата. Я встретила Трейси в Омоле незадолго до трагедии, она ругалась с тем парнем. Я знала, как она удручена, в каком она отчаянии, но не понимала, что я должна делать, если я вообще могла что-то сделать.
Она помолчала, потом продолжила:
– Мы были детьми, Юлия. Ты не заслужила такой тяжкой ноши.
Юлия кивнула, глаза ее снова наполнились слезами.
– Мы были детьми, – повторила она.
Эпилог
Температура воздуха уже несколько дней неуклонно ползла вверх. Минувшие выходные порадовали по-настоящему весенним теплом, а на березе возле дома Майи набухли почки.
Майя не была в Моссмаркене с конца прошлого года. И вот, наконец, созрела. Днем раньше похоронили ее отца, и теперь ей была необходима долгая прогулка, чтобы восстановить силы. Можно заехать к Йорану. Они встречались пару раз в течение зимы, пытались избавиться от недопонимания, возникшего между ними, и сейчас Майя чувствовала, что их отношения вновь входят в правильное русло.
Она шла быстрым шагом по мосткам, пересекающим болото. Впервые она оказалась в этом месте весной, и впечатление создавалось совсем иное, нежели во мраке поздней осени, – тогда во всем болоте чувствовалось разложение, гниение и торжество грибов над другими организмами.
А теперь пробуждалась хрупкая зелень. На кустах появились листочки светло-зеленого оттенка. Кочки покрылись первой травой и поменяли цвет. Повсюду звучало пение птиц.
Майя проводила взглядом стайку дроздов. Они попрыгали с ветки на ветку и улетели.
Сначала было ветрено, но теперь все успокоилось.
Майя все шла по болоту, не замечая, что один из дроздов отстал от стаи. Он упал на землю позади нее, казалось, не в состоянии больше двигаться, и издал странный, вымученный звук. В то же время что-то блеснуло на темной глади воды, и под зеркальной поверхностью проступила картинка. Если бы Майя видела ее, она, наверное, описала бы ее как блестящую мозаику, изображающую молодую женщину в полосатой ночной рубашке, с горящими голубыми глазами.
Птица на земле забила крыльями.
И в ту же секунду исчезла.
Выражаю благодарность
Хелене, Якобу и другим сотрудникам издательства, а также Астри, Кристине и Кайсе из агентства Ahlander Agency за искреннюю заботу в новом для меня мире.
Всем, кто читал и высказывал свое мнение на разных этапах работы: Карине, Пелле, Чештин, Элин, Сисси Б., Йенни, Камилле, Сисси Ф., Йорану, Даниэлю, Лизе, Аннике, Андреасу, Пие.
Ингрид, Гульмар и Сюзанне за помощь с детьми и за прекрасные минуты творчества в кресле у камина в Румеланде. Ингрид, спасибо за ответы на вопросы о птицах.
Марии за все вкусные обеды. Теперь моя очередь?
Журналисту в области культуры Эрику Шульдту и специалисту по истории философии Перу Юханссону за невероятно вдохновляющие радиопередачи и записи – в первую очередь за новаторский подкаст «Мифы и Мистерии», который служил мне верным спутником на протяжении всей работы над книгой. Спасибо, Пер Юханссон, за прочтение романа.
