Окружающая его кодла шумно выражает одобрение таким словам своего атамана. Макар удовлетворённо кивает.
– Прикопать тебя никогда не поздно. Но кто будет мне возмещать убытки? Этого, – толкает главарь ногой обрез, – недостаточно! А раз так – будешь работать!
Ну что ж, с любой работы можно сбежать. Это ты, дядя, не подумавши, брякнул!
– Но «на бревно» тебя не поставят – это ещё надобно заслужить! Пока тут побудешь… Собак, как видишь, у нас нет – а это непорядок! Вот на первое время барбосом и побудешь! А там… там я посмотрю.
– Гав! Гав!
Никто никогда не задумывался – каково жить цепному псу? А зря, тут никакого удовольствия не имеется. Между двумя столбами натянут трос. На нём позвякивает прикреплённая цепь – прочно, не оторвать. А другим концом она прикреплена к металлическому обручу, охватывающему мою талию. Обруч наглухо скреплен толстыми болтами, гайки на которых ещё и зачеканены молотком. Сбита нахрен вся резьба, теперь их не свернуть. Можно бегать вдоль троса, отбегать на несколько метров в сторону, куда позволяет цепь. И всё… более никакой свободы передвижения.
– Пока пёс лает – его кормят. Вернее, могут покормить… – объяснил Макар. – Лай – твоя работа. А кто не работает, тот не ест!
Бегать разрешается только на четвереньках – собаки не ходят на двух ногах! Моя «работа» – замечать подходящих людей и сообщать об этом охране. Лаем, ибо собаки не разговаривают. Если никого рядом нет, разрешается присесть. Ненадолго: любой, кто проходит мимо, может меня пнуть. И это нормально – пёс должен чувствовать волю хозяев! Бояться их и уважать. Висящий на столбе трос вытерт до металла – кто-то тут уже так бегал – вот цепь и отполировала трос. Странно, я такого что-то не припоминаю. При мне этого не было. Значит, такую меру наказания ввели после моего побега. И раз трос так блестит, то можно себе представить, сколько раз елозила туда-сюда цепь. Много мой предшественник носился… Интересно, что с ним потом стало?
Около забора валяется миска – туда иногда могут бросить что-нибудь съедобное. А могут и позабыть. Дождь – тоже веская причина, чтобы лишний раз не выходить на улицу. Тоже мне проблема – некормленая собака! Потерпит… Правда, иногда могут кинуть недоеденную банку консервов. Заметив как-то раз, что я пытаюсь облизать банку бычков в томате, Макар двинул в ухо охраннику.
– Охуел с горя? Пса человеческой едой кормить? Собачья хавка на то имеется!
И теперь мне иногда могут кинуть то, чем кормят тут рабов, – собачьи консервы. Если кто-нибудь не доест, что случается достаточно редко. Уже в первые дни я как-то совершенно отупел, настолько неожиданным оказалось это превращение. Будь на моём месте человек с более тонкой душевной организацией, у него крыша бы «отъехала» уже на вторые сутки. Я никогда не ожидал, что в человеке может быть столько злобы!
Надо мной потешались рабы, проходящие охранники, если им было лень свернуть с дороги и пнуть, попросту могли кинуть в меня каким-то камнем или палкой. А потом придумали новое развлечение.
– Эй, Бобик, подь сюды!
И иду – отказ от выполнения приказа… лучше не экспериментировать.
Хрясь!
Пинок под ребро!
– Пшёл!
А вот мой старый знакомый – Андрей получил ожидаемое повышение. За то, что именно он тогда отоварил меня по башке палкой, его перевели в охранники. Выдали обрез, кожанку – вот он и рассекает в новом прикиде. Доволен и счастлив! И каждый раз, проходя мимо меня, он не упускает случая, чтобы чем-нибудь в меня запустить. Ну, естественно, не обошлось и без патлатого бригадира! Эта скотина ничуть не стремилась помереть – напротив, ещё и отъелся, сволочь! Завёл себе парочку здоровенных сопровождающих. Ходит без конвоя – типа доверенным стал. Гриша навещает меня ежедневно – приводит «на экскурсию» непонимающих. И на моём примере объясняет – что может выйти, если не станут слушать его указаний. Понятное дело, что и тут не без пинков и прочего.
Хоть бы дождь, что ли, пошёл… Пить охота! А в миску второй день не наливают воды. Напоминать же охранникам нельзя – собаки не говорят! Женский смех? Что за глюки… нет, и впрямь – женские голоса! Ах да… у Макара же они тут есть. Во двор выметается стайка девиц. Одеты ярко, броско и вызывающе. Ну а хрена ль им… тут целый склад рядом есть – бери, не хочу!
Мадамы вышли погулять, а что тут такого? Погода – располагает, даже тепло.
– Ой, опять собака новая! – морщит носик одна из них. – И наверное, такая же вонючая! А ну брысь!
– Это же не кошка! Так не говорят! – поправляет её подруга. – Надо так – пшла отсюда!
И в мою сторону летит палка.
Надо бежать, но я не могу двинуться с места.
– Нинель…
Голос мой звучит хрипло, но понять слова можно.
– Ой, она ещё и говорит!
– Нинель… здравствуй…
Девица останавливается и удивлённо на меня смотрит.
– Откуда ты знаешь моё имя?
– Нинель, я Денис.
Морщит лоб и что-то пытается вспомнить. Не получается…
– Денис? Какой Денис?
– Я тебя провожал домой… вечером. Помнишь, тогда нас ещё машина обрызгала, ты за меня спряталась.
Девушка пожимает плечами.
– Да меня кто только не провожал… Нет, не помню! Чего тебе?
– Пить…
– Надо же! Собачка хочет пить! Ну а я хочу писать – не дадим друг другу пропасть?!
* * *
Вечер.
Вернулись рабы, принесли добычу. После переклички им выдают еду и загоняют в барак. На дверях лязгает замок. Макар, как это у него и принято, совершает ежевечерний обход. Проходя мимо меня, поворачивается к охраннику.
– Как он? Не филонит?
– Уже нет, босс! Привык…
Приподнимаю руку.
– Ну? – поворачивается в мою сторону атаман. – Разрешаю говорить!
– Там… – киваю я в сторону ворот. – Кусты… Отсюда не видно и не слышно. Кто-то может подойти.
– И что дальше?
– Я бы мог смотреть и там.
Атаман критически осматривает указанное место. Трос туда не доходит, не хватает, да и цепь не дотягивается.
– Косой!
– Тут я, босс!
– Натяните-ка там ещё один трос. И собаку туда вечером переводите. Пусть смотрит.
– Сделаем!
– И этого… Бобика… покормите – заслужил!
Поутру наблюдаю следующую картину – несколько рабов, под присмотром охранника, натягивают трос у ворот. Для этого им пришлось вкопать новый столб. Худо-бедно, но к обеду они с этой задачей справились. После чего их погнали ко всем прочим – сачковать тут не разрешается никому.
– Гав! Гав!
