В любом случае, жители Клузия обратились за помощью к Риму.
О том, что произошло дальше, очень подробно рассказывает немецкий историк Теодор Моммзен:
«Тогда Бренн, то есть предводитель галлов, снял осаду Клузия, и все военные силы кельтов, состоявшие, как утверждают, из семидесяти тысяч человек, двинулись на Рим. Такие походы в неведомые и далекие страны были обыкновенным делом для галлов, которые шли вперед, как вооруженные толпы переселенцев, не заботясь ни о прикрытии, ни об отступлении, а в Риме, очевидно, не сознавали, какою опасностью грозило такое стремительное и внезапное нашествие. Только тогда, когда галлы были недалеко от Рима, римская армия перешла через Тибр и загородила им дорогу.
КСТАТИ
Бренн (Brennus) – имя этого человека, известное по римским источникам, может представлять собой не имя собственное, а титул. Например, в одном из источников сказано так: «бренн (так назывался у галлов предводитель)…»
Две армии сошлись менее чем в трех немецких милях от городских ворот, там, где ручей Аллия впадает в Тибр, и дело дошло 18 июля 390 года до н. э. до битвы. Даже в эту минуту римляне шли на бой самоуверенно и безумно дерзко, как будто имели дело не с неприятельской армией, а с шайкой разбойников, и вождями у них были люди неопытные, так как сословные распри заставили Камилла удалиться от дела. Все воображали, что имеют дело с дикарями, а в таком случае – какая надобность становиться лагерем и заботиться об отступлении?
Но эти дикари были так мужественны, что не боялись смерти, а их боевые приемы оказались столь же новыми для италиков, сколько и пагубными: с обнаженными мечами в руках кельты бешено бросились на римскую фалангу и с первого натиска опрокинули ее. Поражение было полное, римляне сражались спиной к реке, и те из них, которые пытались обратно перейти через нее, большею частью находили в ней свою гибель; те, которым удалось спастись, бросились в сторону, в близлежащие Вейи. Победоносные кельты стояли между остатками разбитой армии и столицей.
Таким образом, для Рима не было спасения; немногочисленного войска, которое в нем оставалось или укрылось от неприятеля, было недостаточно для защиты городских стен, и через три дня после битвы победители вошли в отворенные ворота Рима. Если бы они сделали это так скоро, как могли, то вместе с городом погибло бы и государство; но короткий промежуток времени между их победой и вступлением в Рим дал возможность увезти или зарыть в землю государственную святыню и, что еще важнее, занять крепость и на скорую руку снабдить ее съестными припасами. Тех, кто не был в состоянии носить оружие, не пускали в крепость, так как на всех недостало бы хлеба.
Само слово «варвары» первоначально означало «тот, кто говорит на непонятном языке»: в фонетике греческого слова barbaros воспроизведено непривычное эллинскому уху звучание чужого языка. Римляне прикладывали это понятие без разбору ко всем племенам и народам, представлявшим угрозу империи на различных ее рубежах.
ДЖОНАТАН КИТС
британский историк
Множество безоружных людей разбежалось по соседним городам, но многие – и в особенности некоторые из именитых старцев – не хотели пережить гибель города и ожидали в своих домах смерти от меча варваров.
Эти варвары пришли, стали всех убивать и все грабить, а в заключение зажгли город со всех концов на глазах у стоявшего в Капитолии гарнизона. Но осадное искусство им не было знакомо, а блокада крутой крепостной стены потребовала бы и много времени, и много труда, так как съестные припасы для громадной армии можно было добывать только рассылкой вооруженных отрядов, на которые нередко с мужеством и с успехом нападали граждане соседних латинских городов, в особенности ардеаты.
Галлы пытаются проникнуть на Капитолийский холм
Однако кельты с беспримерной в их положении энергией простояли под скалою крепости семь месяцев; в одну темную ночь гарнизон был обязан своим спасением от неожиданного нападения гоготанию священных гусей в Капитолийском храме и случайному пробуждению храброго Марка Манлия; но съестные припасы в крепости уже были на исходе, когда кельты получили известие о вторжении венетов в недавно завоеванную ими Сенонскую область на берегах По и потому согласились принять предложенный им выкуп.
Римская армия была побеждена у небольшой речки Аллии, и галлы спустились до самого Рима, который они взяли без сопротивления, несмотря на имеющуюся легенду о гусях, якобы спасших римскую честь. Взятие Рима, официально датированное 390 годом до н. э., имело место, скорее всего, в 386 году до н. э.
ЖАН-НОЭЛЬ РОБЕР
французский историк
Настоящее положение дел было очень верно обрисовано тем, что брошенный с презрительной насмешкой на весы галльский меч определил количество золота, которое должны были уплатить римляне. Железо варваров победило, но они продали свою победу и этим путем сами от нее отказались. Все подробности этого необычайного события – страшная катастрофа поражения и пожара, день 18 июля и ручей Аллия, место, где была зарыта в землю городская святыня, и то место, где было отражено неожиданное нападение на крепость, – перешли из воспоминаний современников в фантазию потомства, и даже теперь верится с трудом, что действительно протекли две тысячи лет, с тех пор как приобретшие всемирно-историческую известность гуси оказались более бдительными, чем римские сторожевые посты».
Бренн определяет количество золота, которое должны заплатить римляне
Как бы то ни было, враги захватили и сожгли Рим. А потом они вдруг удалились, унося свое золото. Удалились так же неожиданно, как и появились.
ЭТО ИНТЕРЕСНО
Понятно, что история с гусями – это историческая байка. На самом деле, сторожевая собака способна в безветренную погоду обнаружить человека на расстоянии примерно в 80 шагов. О собачьем слухе пишут разное, но разброс идет где-то от 24 до 250 м. Дикие гуси на открытом месте редко подпустят охотника с ружьем и на 150 шагов. У них хорошее зрение. Они видят охотника, а не слышат его. А вот домашние гуси редко будут беспокоиться (гоготать) дальше 5 м от человека.
* * *
При этом ряд южных городов этрусков постарался воспользоваться временным ослаблением Рима. И, прежде всего, восстали Фидены, город расположенный на левом берегу Тибра в 9 км к северу от Рима. Но это движение было быстро подавлено: римляне взяли и разграбили город.
Этрурия, вооружившись едва ли не вся, осаждала Сутрий, город союзников римского народа. Когда их послы явились в сенат с просьбой помочь в беде, то добились сенатского наказа диктатору в скорейшее время идти на помощь сутрийцам. Однако отсрочка уповательной подмоги оказалась непосильна осажденным в их злосчастии, и вот из-за малочисленности граждан, изможденных трудом, бдением, ранами, вновь и вновь поражавшими одних и тех же, они сговорились с врагом о сдаче и без оружия, кто в чем был, скорбною гурьбою оставляли свои пенаты.
