В 355 году до н. э. римляне перешли в наступление и опустошили территорию Тарквиний. Война велась со страшным ожесточением с обеих сторон. Римляне, в ответ на убийство своих 307 пленных, перебили множество этрусков.
Но борьба между этрусками и Римом на этом не закончилась.
Дело в том, что этрусский город Церы, союзник Рима с 386 года до н. э., давший убежище римскому населению во время нападения галлов, изменил ему и вступил в союз с Тарквиниями. Сделали церийцы это, по словам Тита Ливия, «из сочувствия к своим соплеменникам».
Когда Тарквинии были жестоко наказаны, церийцев охватил настоящий ужас.
Представители города Церы говорили, что они сами недоумевают, как после всего этого два города вдруг ни с того ни с сего сделались врагами? Всю вину за произошедшее они валили на тарквинийцев, которые якобы попросили только дать им дорогу, а потом увлекли за собою сельских жителей, пообещав им возможность поучаствовать в грабежах, а теперь эти грабежи вменяются в вину церийцам. Послы сказали, что готовы выдать изменников, а если нужно их казнить, то Церы сами их и казнят.
По словам Тита Ливия, «римский народ, тронутый скорее былыми заслугами, нежели нынешними оправданиями, предпочел забыть об их злодеяниях, а не о благодеяниях, так что было решено даровать мир народу церитов и занести в постановление Сената перемирие на сто лет».
Они начали понимать, сколь непосильно для них подобное противоборство, и принялись казнить себя за тот грабеж и проклинать тарквинийцев, склонивших их к измене. Никто не делал никаких приготовлений к войне, напротив, всяк твердил, что надо отправить посольство просить о прощении их отступничества. Явившись в сенат, послы воззвали к богам, чьи святыни они приняли и чтили по чину во время галльской войны, чтобы римляне были так же милосердны к ним, церитам, в своем благоденствии, как сами они были некогда милосердны к римлянам в тяжкую для тех пору.
ТИТ ЛИВИЙ
древнеримский историк
При этом, согласно договору 351 года до н. э., город Церы должен был уступить Риму половину своей территории, а с оставшейся у него урезанной территорией он должен был перейти из этрусского союза в зависимое от Рима положение.
В том же 351 году до н. э. римляне перешли в решительное наступление. Одно консульское войско вторглось на территорию Тарквинии, другое опустошило область Фалерий. Сломленные этруски обратились к римскому сенату с просьбой о мире, и им было даровано перемирие на сорок лет.
Фактически это перемирие для тех же Фалерий означало выход из этрусского союза и вступление в вечный союз с Римом. Относительно Тарквинии можно сказать, что город надолго связали кабальным мирным договором. Таким образом, в результате почти сорокалетних войн Рим к середине IV века до н. э. не только восстановил свое прежнее положение в Южной Этрурии, но и значительно расширил там свои владения и высоко поднял свой авторитет.
* * *
Многие авторы отмечают отвагу этрусских воинов, и поэтому совершенно ошибочно представлять этрусков некими изнеженными людьми, проводившими все свое время в пирах и весельях. Невозможно, в частности, согласиться с мнением немецкого историка Теодора Моммзена, который утверждал, что «этруски были и менее способны, и менее склонны к военному делу, чем римляне».
Напротив, этруски, если надо, умели проявлять удивительную энергию. Они сумели создать настоящую сухопутную армию и флот, и их победы на суше и на море, а также страх, который они долгое время внушали тем же грекам, лишь подтверждают их высокие боевые качества.
Совсем в древние времена война имела в большей степени «частный» характер, поскольку речь шла, главным образом, о ссорах между соседями-сеньорами. В военных действиях преобладали индивидуальные поединки или же бои «стенка на стенку» без каких-либо особых боевых построений.
Назначение армии у этрусков изменилось в течение VII века до н. э., и связано это было с образованием городов. Потом сила этрусков состояла в том, что они заимствовали у греков вооружение гоплитов (то есть тяжеловооруженных пехотинцев, воевавших в сомкнутом строю) и боевое построение в фалангу, то есть построение в плотно сжатый строй. Воины строились в линию, защищенные щитами, и это уже требовало от них не индивидуального героизма, а строгой дисциплины и духа солидарности.
Этрусская ваза с изображением сражающихся гоплитов. Примерно 550 год до н. э. Метрополитен-музей, Нью-Йорк (США)
В это время снаряжение этрусского солдата стало состоять из шлема, щита, металлического панциря и поножей для защиты ног, не прикрытых щитом.
На территории Этрурии встречались четыре типа шлемов.
Шлем коринфского типа
В Виллановский период широкое распространение получили бронзовые шлемы с высоко поднятым гребнем, украшенные геометрическим орнаментом.
Этрусский бронзовый шлем. VI век до н. э.
Этрусский шлем. Бронза.
Начало V века до н. э. Ареццо, Городской археологический музей
В начале VII века до н. э. появились бронзовые шлемы в виде шляпы конусовидной формы с широкими полями. Практически одновременно с этим в Этрурии появились и так называемые закрытые коринфские шлемы. Их ранний архаический тип имел лишь прорез для глаз. Со временем шлемы приобрели новую, более удобную форму: появился разрез для рта, задняя часть стала длиннее и надежно прикрыла шею, верхняя часть получила очертания слабо выраженного конуса.
Однако классической формой этрусского бронзового шлема все же следует признать шлем типа остроконечной каски с широкими двусторонними клапанами, прикрывавшими щеки.
Этрусский щит. Альтес-музей, Берлин (Германия)
Защищал себя этрусский солдат при помощи почти круглого щита (диаметром примерно в один метр), который в Риме назывался «клипеус». Его деревянная основа была покрыта тонкой листовой бронзой с богатыми украшениями, отличительными знаками или апотропаическими эмблемами (от греч. apotropaios – отвращающий несчастье). На внутренней стороне он имел в центре ручку, как и другие щиты; но нововведение состояло в том, что эта ручка использовалась только для того, чтобы просунуть туда предплечье, а в это время сама рука держалась за другую ручку (или кожаный ремень), зафиксированную на внешней окружности. Таким образом, щит было удобно держать, и он обеспечивал отличную защиту как самого солдата, так и его соседа, располагавшегося слева.
