Но теперь Австрия собрала большое количество войск. Плюс она уничтожила единственного итальянского союзника, на которого Франция могла бы рассчитывать, – короля Сардинского. А посему депутаты решили предоставить правительству свободу действий в австрийско-сардинском деле, причем правительство уполномочено было «занять часть Верхней Италии, если оно найдет это нужным для защиты чести Франции».
Благоразумная осторожность Австрии избавила правительство Луи-Наполеона от необходимости воспользоваться этим полномочием. Зато само французское правительство поспешило истолковать полномочие, относившееся только к Северной Италии, таким образом, что оно будто бы теперь имеет право исполнить давно задуманное вмешательство в римские дела.
16 апреля премьер-министр Одилон Барро внес предложение об утверждении кредита в 1,2 миллиона франков. Эта сумма должна была пойти на содержание в течение трех месяцев в Римской области французского экспедиционного корпуса под командованием генерала Николя Удино, старшего сына знаменитого наполеоновского маршала. О причинах и цели этой экспедиции Луи-Наполеон выразился весьма двусмысленно: что нужно готовиться к тому, что Австрия перенесет свою победу над Сардинией и на союзников Сардинии; что в Риме обязательно будет кризис, при котором живущие там французы станут нуждаться в защите; что очень важно поддержать влияние Франции на Рим и т. д., и т. п.
Объявленная экспедиция в пределы Римской республики была принята в народе, с одной стороны, с осторожностью, с другой стороны, с самым горячим неодобрением. А газета «Насьональ» высказалась следующими словами: «Таким образом Французская республика в первый раз извлекает меч и извлекает его, благодаря правительству господина Бонапарта, против итальянской свободы. Мы отказались от вооруженного вмешательства в пользу народов, а теперь мы даем его в пользу государей и притом, когда у нас его и не требуют. Мы скажем громко: если наши войска действительно будут посланы в Рим восстанавливать светский престол папы, то Франция обесчестит себя навсегда».
25 апреля 1849 года экспедиционный корпус генерала Удино численностью от 8000 до 10 000 человек, высадился в Чивитавеккии, где тотчас же была издана приготовленная заранее прокламация, в которой говорилось: что Франция послала свои войска не для того, чтобы поддерживать настоящее римское правительство, которое никогда не было ею признано, а чтобы защитить римский народ от возможных крайностей. Прокламация эта давала понять, что папа должен быть восстановлен во имя всеобщего интереса Европы и христианства, но Франция позаботится о том, чтобы с ним не вернулся деспотизм.
Генерал Николя Удино
30 апреля генерал Удино с половиной своего корпуса появился перед Римом, где он думал найти также мало сопротивления, как и в Чивитавеккии. Но это ожидание было горько обмануто. Когда французы самоуверенно подошли к городским воротам, батареи, поставленные в садах Ватикана, «приветствовали» их картечью. Французы отступили, но потом начали атаку, однако та из-за недостатка тяжелых орудий не смогла справиться с крепкими стенами города и решительностью его защитников. Бой продолжался несколько часов, и генерал Удино вынужден был вновь отступить, потеряв 600–700 человек убитыми, ранеными и пленными. После этого он отошел в Чивитавеккию ожидать подкреплений.
КСТАТИ
Называть Рим «Вечным городом» стали уже в древности. Рим – это один из старейших городов мира. Roma Aeterna – одним из первых так назвал Рим римский поэт Альбий Тибулл, живший в I веке до н. э. Представления о «вечности» Рима во многом сохранились и после падения древнеримской цивилизации. Это название живо во многих языках мира и поныне, благодаря тому, что Рим теперь воспринимается не как столица империи, но, прежде всего, как один из центров человеческой цивилизации, как ее органическая неотъемлемая часть. А еще Рим называют «городом на семи холмах». Дело в том, что первоначально поселения располагались на холме Палатине. Впоследствии были заселены соседние холмы – Капитолий и Квиринал. Несколько позже поселения появились на последних четырех холмах – Целии, Авентине, Эсквилине и Виминале.
Получается, что французских солдат уверили, что римляне не вынесут «даже их грозного взгляда», а им пришлось столкнуться с храброй стойкостью защитников Вечного города.
Известие об этом событии произвело в Париже впечатление крайне неблагоприятное. Теперь всем стало очевидно, что французское оружие должно было защищать в Риме дело папы, а первый результат этого враждебного революции предприятия – поражение. Таким образом, первая военная попытка правительства Луи-Наполеона не принесла Франции ни славы, ни чести. В Законодательном собрании по этому поводу имела место бурная сцена. Правительство обвиняли в том, что оно обмануло депутатов относительно цели римской экспедиции, требовали, чтобы были представлены инструкции генералу Удино, возлагали на министерство ответственность за позор французского оружия под стенами Рима.
Одилон Барро пытался оправдать министерство. Австрия, говорил он, идет с 25-тысячной армией на Болонью, Неаполь выдвигается против Рима, и таким образом Франции остается на выбор либо начать войну для защиты Римской республики, либо предоставить действовать австрийцам и неаполитанцам. Либо, в конце концов, опередить их и взять под французскую защиту римскую свободу против восстановленного папства. Правительство приняло это последнее решение, потому что это было единственное решение, равно соответствовавшее как достоинству, так и интересам Франции.
Однако, по мнению Законодательного собрания, удар по Риму французскими войсками нарушал статью конституции, запрещавшую Французской республике применять свои военные силы против свободы другого народа. Кроме того, 54-я статья запрещала исполнительной власти объявлять войну без согласия Законодательного собрания, и оно своим решением осудило римскую экспедицию. На этом основании Александр-Огюст Ледрю-Роллен представил 11 июня 1849 года обвинительный акт против Луи-Наполеона и его министров, потребовав срочного обсуждения предъявленного им обвинения. Более того, он предложил отдать президента республики и всех его министров под суд. Вместе с тем Ледрю-Роллен внес предложение о немедленном признании Римской республики. Против этого последнего предложения Одилон Барро объявил, что принятие его в ту минуту, когда французские войска потерпели неудачу перед воротами Рима, было бы национальным унижением.
* * *
А тем временем, после двухмесячной осады, Рим все же сдался генералу Удино. Последний имел огромный перевес в силах: против 35 000 французских солдат стояло только 19 000 итальянцев, большей частью волонтеров и национальных гвардейцев, которые, впрочем, в рукопашных боях не уступали французам. Отборным отрядом волонтеров командовал Гарибальди, и он в каждой битве находился в первых рядах и своим презрением к смерти удивлял как друзей, так и врагов.
Гарибальди во главе своих отважных добровольцев
