В пятнадцать лет, по словам ее биографа Поль Лежён, «эта брюнетка со светлыми глазами уже выглядела настоящей цветущей женщиной».
Граф Франческо ди Кастильоне был на десять лет старше Вирджинии. Он с первого взгляда влюбился в окруженную поклонниками прекрасную флорентийку, и уже 9 января 1854 года они сыграли свадьбу. С этого дня 16-летняя Вирджиния стала носить титул графини ди Кастильоне.
А вскоре муж, состоявший в тесных связях с домом короля Виктора Эммануила, отвез красавицу-жену в Турин, где находился королевский двор. Она была представлена королю, и того новоиспеченная графиня буквально сразила. В свою очередь, король тоже очень понравился Вирджинии, ибо сильно контрастировал с вялым и немного женоподобным графом ди Кастильоне.
А дальше все происходило в точности так же, как в свое время с графом Валевским и его молодой женой. В один прекрасный день к Вирджинии обратился граф Камилло ди Кавур, премьер-министр короля, действовавший в пользу союза с Францией для объединения Италии под главенством Савойской династии, к которой принадлежал король Виктор Эммануил. Он прекрасно понимал, что осуществить планы по созданию единой Италии из пестрых лоскутков различных областей (Пьемонт, Савойя, Ломбардия, Венеция, Парма, Модена, Тоскана и т. д.) можно было только с помощью могущественной Франции, а для этого нужно было убедить императора Наполеона III помочь пьемонтскому королю, и это лучше всего сможет сделать женщина. Дальше никаких размышлений не требовалось: его выбор сразу пал на прекраснейшую графиню Вирджинию ди Кастильоне.
План Кавура
[21] был грандиозным, и первым пунктом в нем стояло изгнание с итальянской территории австрийцев. В конце 1855 года, когда французская армия завершила войну с русскими в Крыму, нужно было срочно пользоваться моментом и обращаться к Наполеону III.
Граф ди Кавур был наслышан о пристрастии, которое французский император питал к женскому полу, и он решил не прибегать к обычной дипломатии, а послать в Париж в качестве «чрезвычайного посла» графиню ди Кастильоне, которой собирались дать особое задание: стать любовницей Наполеона III и уговорить его принять участие в судьбе Апеннинского полуострова.
Узнав о плане графа ди Кавура, Вирджиния пришла в восторг.
В результате уже 6 января 1856 года она была в Париже, а 9 января графиня во всем блеске предстала перед парижским светом. Ее ввела в общество принцесса Матильда, которая большую часть своего детства провела во Флоренции со своим отцом, королем Жеромом Бонапартом, и хорошо знала деда Вирджинии. И, как говорится, рыбка клюнула.
Графиня ди Кастильоне (1863 год)
19 января Вирджиния получила приглашение на бал во дворец Тюильри. А на следующий день она написала в своем дневнике: «Император говорил со мной. Все это видели и сочли нужным оказать мне внимание. Я смеялась…»
И у нее были основания для веселья, все складывалось самым удачным образом для ее «миссии».
В середине февраля 1856 года Вирджиния посетила концерт по случаю открытия Парижского конгресса, посвященного завершению Крымской войны. В тот вечер она, по всей вероятности, имела важный разговор с императором, касавшийся политики. А уже на следующий день граф ди Кавур, прибывший в Париж, писал своему другу Луиджи Чибрарио, который в его отсутствие исполнял в Турине должность министра иностранных дел: «Считаю необходимым предупредить вас, что я подключил к делу красавицу графиню ди Кастильоне, которой я поручил обольстить и, если представится случай, соблазнить императора <…> Вчера на концерте в Тюильри она незаметно приступила к возложенной на нее миссии».
Объединение Италии было в хороших руках.
* * *
Возможно, кому-то изложенная версия может показаться слишком легкомысленной, однако именно о таком развитии событий написано во многих источниках. Утверждается, например, что Вирджиния всегда «помнила, что ей поручено очень важное задание, и не позволяла себе заигрываться», что она (как в свое время польская графиня Валевская) «пользовалась малейшей возможностью, чтобы начать разговор о своей стране, описывала все беды, возникающие из‑за ее раздробленности» и т. д.
Ей удалось оживить в императоре симпатию к Италии, и обо всех переменах в его настроении она регулярно сообщала Кавуру.
АЛЕН ДЕКО
французский историк
И так графиня ди Кастильоне довольно долго выступала в качестве тайного агента. К сожалению, став фавориткой императора, она возомнила себя новой мадам де Помпадур. Ее гордыня возрастала день ото дня, и ее амбиции начали раздражать двор. Насмешливая мадам Меттерних как‑то вечером выразила общее мнение, сказав, что графиня ди Кастильоне являет собой «дичь, которая так и просится на заклание».
Определение это имело успех. Действительно, некоторые поступки Вирджинии были не слишком лояльны и вызывали желание «вставить ей палки в колеса».
А однажды, апрельской ночью 1857 года, когда Наполеон III вышел из дома графини и собирался сесть в карету, поджидавшую его у ворот, к нему бросились трое неизвестных. Нападавшие попытались схватить поводья лошади, но кучер изо всех сил стегнул их хлыстом. Они отбежали, и карета рванулась с места.
На следующий день весь Париж говорил о том, что императора пытались убить в тот момент, когда он выходил от своей любовницы.
Полиция быстро отыскала виновников ночного происшествия. Ими оказались трое итальянцев: Тибальди, Грилли и Бартолотти, входившие в подпольную революционную группу.
Национальная принадлежность трех заговорщиков
[22] заставила встрепенуться врагов графини ди Кастильоне.
Вирджиния, узнав о ходивших слухах, была сильно напугана. Она перестала где‑либо появляться. Говорила ли она обо всем происшедшем с императором? Возможно, хотя в ее дневнике об этом не сказано ни слова.
В августе начался процесс над заговорщиками. Наполеон III, опасаясь осложнений, которые могли возникнуть после показаний трех итальянцев, посоветовал Вирджинии отправиться в путешествие в Англию.
Обвиняемые ни разу не упомянули имени графини. Была ли она замешана в заговоре? Вряд ли. В апреле 1857 года она была в фаворе, и трудно представить себе причины, которые могли бы толкнуть ее принять участие в покушении на императора.
Тем не менее Наполеон III после этого стал относиться к ней достаточно холодно, и очень скоро у них произошел разрыв.
