— Соль из Софийского моря, — пояснил он, развязывая тесёмки, откидывая плащ в сторону. — Тебе ведь известны её свойства?
Состав и воздействие определённого вида морской соли, и правда, напрямую зависел от особенностей месторождения, в котором была добыта конкретная соль. Подобные растворы могли служить одновременно и добром и злом, лекарством и ядом, жизнью и смертью, — всё зависело от концентрации и дозировки веществ. Впрочем, это относилось не только к соли.
— Да, — прошептала едва слышно, отчего-то в полнейшей беспомощности наблюдая, как вслед за плащом на пол шлёпнулось и моё платье.
В горле подозрительно пересохло.
— Рубашку, пожалуй, оставим, — задумчиво оглядел оставшуюся на мне часть нижнего одеяния. — В этот раз, — вынес вердикт, неожиданно мягко улыбнувшись. — Твой черёд, княжна Алтари, — дополнил бескомпромиссно, вполне официальным тоном.
Больше ничего не делал. Просто ждал, когда я… начну его раздевать? Нервно покосилась на собственное платье. А ещё порадовалась тому, что нижняя рубашка — она, в принципе, мало чем отличается от обычного платья, разве что ткань намного тоньше, да разрезы вдоль бёдер очень откровенные. Но если стоять и не шевелиться, то их вовсе и не заметно. Вот я и не двигалась.
— Так смотришь на меня, будто я собираюсь тебя съесть, — мрачно прокомментировал моё бездействие уставший ждать мужчина.
К слову, не удивлюсь, если сказанное им окажется правдой…
Но вслух я этого, конечно же, не сказала.
Просто отвернулась к бурлящей воде, с некоторыми усилиями вновь сосредоточившись на том, что в неё добавлено.
Чтоб о другом размышлять меньше!
Если ромашковый эфир в концентрации, дающей сизо-бирюзовый оттенок, являлся превосходным противовоспалительным, то дары софийского дна помогали со стимуляцией кровообращения, очищали и обновляли организм, а ещё обладали свойством стабилизировать нервную систему, оказывая успокоительный эффект. И, как следствие, также вызывали сонливость, а иногда и потерю сознания. Это вполне объясняло близкое присутствие эрранца. Не хотелось бы уснуть и утонуть. Правда, это совсем не объясняло того, зачем Сарп Эрран Сагитари, самостоятельно избавившийся от своего мундира и рубашки, а также нашей обуви, опустился в воду вместе со мной, оставшись в одних брюках. О том и поинтересовалась:
— Вам не кажется это странным? — обобщила, как можно мягче.
Горячая вода слегка щипала кожу, но ощущение в целом было довольно приятным, и всё равно расслабиться никак не получалось.
— В Ордмере тоже не всё, что ты считаешь нормой, понятно и приемлемо для Эррана, — невозмутимо ответил мужчина.
Ну, да. Если учесть, что через три ночи мне предстояло выйти замуж за крылатого ящера, пожалуй, по-своему он прав.
— Например? — полюбопытствовала. — Что именно для вас неприемлемо из ордмерских традиций? — обернулась, чтобы видеть его лицо, ведь усадил он меня к себе спиной.
Многочисленные раны, что прежде тянулись вдоль его шеи и надплечья, превосходно затянулись. Всего за сутки! Теперь о них напоминали лишь красноватые полоски рубцов. Именно их я и разглядывала без зазрения совести, исключительно в исследовательских целях, дожидаясь ответа. Разве так бывает?! Хотя, о чём это я? С Сарпом Эрран Сагитари и не такое бывает, исходя из моего же опыта последних дней.
— Венки, — отозвался он спустя некоторую паузу. — Зачем вы их плетёте и пускаете по ордмерской реке, вручая тем самым возможность управлять вашей судьбой кому попало? Невозможно предугадать наверняка, кто именно поймает венок, — ухмыльнулся в довершение.
А вот я загрустила. И не только потому, что различила в заданном вопросе намёк на собственный проступок. Слишком тяжёлыми оказались последствия свершённой глупости.
— Вы правы, предугадать невозможно. Но некоторые из нас слишком боятся одиночества и хватаются, пусть за ничтожный, но всё же шанс обрести своё счастье, — согласилась с ним на свой лад.
В сумрачном взоре промелькнуло… сожаление?
— А ты? Тоже боишься одиночества? — задал неожиданный вопрос.
— Я? С чего бы? — фыркнула напоказ насмешливо. — Ордмерская княжна не бывает одинокой. Рядом всегда есть кто-нибудь, — замолчала и немного переосмыслила степень своего нового окружения. — Был, — поправила саму себя. — А венки… Я не собиралась их плести. Я просто… Напилась. И плохо соображала, что делаю, — призналась следом. — Тогда это казалось забавным, — вздохнула виновато.
А вот мужчина понимающе улыбнулся. Я так и зависла на этой его улыбке. Столь редкой, что каждый раз казалось каким-то настоящим непостижимым событием. Может быть, даже слишком значимым.
— Это действительно выглядело довольно забавным, — заявил самым наглым образом и пересадил меня к себе боком, с интересом наблюдая за моей реакцией на такое откровение.
А мне так стыдно не было… да вообще никогда!
Вот и поспешила перевести разговор в другое направление:
— Зачем вы помогли мне? Тогда, в Ордмере, на площади, с ленточками. Тоже посчитали это забавным?
— Я помогал не тебе, а себе, — беззаботно пожал плечами наместник.
— То есть как? — нахмурилась.
Отвечать эрранец не спешил. Сперва потянул шею, а после заложил руки за голову, опустив их на край ниши, и прикрыл глаза.
— После того, как ты выставила военачальника Ордмера на всеобщее посмешище, чтобы заткнуть народ, он будет вынужден повторно жениться. И кандидатура должна быть настолько достойной, чтобы пересуды точно прекратились, так что, скорее всего, это будет твоя сестра.
— Оу… — только и выдавила из себя.
Признаться, такое мне в голову не приходило. А ведь, скорее всего, князь-отец именно так и поступит. Слишком уж он воеводу нашего ценил.
— Пусть лучше в Ордмере будет и дальше править адекватный князь, когда придёт время смены власти. Сын ордмерского казначея мне тоже не нравится, — добавил мужчина, как бы невзначай.
Я же, воспользовавшись тем, что он меня больше не держал, соскользнула в сторону, уселась поудобнее и принялась распутывать косу.
— А вы? Когда вы стали наместником Эррана? — спросила, продолжая уделять внимание запутавшимся тёмным прядкам.
На мужчину не смотрела, поэтому, когда последовала длительная пауза, решила, что и не ответит вовсе. Но нет.
— Через несколько дней после твоего рождения.
Послышался всплеск воды, эрранец снова оказался близко, правда, на этот раз не дотрагивался больше. Только внимательно следил за моими манипуляциями с причёской. А я и не знала чему в очередной раз удивляться: тому, что он в курсе, когда именно я родилась, или же тому, сколько, должно быть, ему лет в таком случае.
— А ваша семья? Где они?
Лицо господина наместника окаменело.
