«Нет ничего проще —
приоткрываешь глаза. Постепенно
проникаешь без усилия в вещи»
[130].
Когда Форрест Гамп оказывается рядовым во Вьетнаме, он встречает там лейтенанта Дэна (его играет Гэри Синиз) – свою противоположность, человека двойственности. Лейтенант Дэн надстраивает над реальностью второй этаж и живет на нем. Так, он убежден, что его судьба – героически умереть на поле боя, потому что все мужчины в его семье героически умирали на полях других боев. Нет ничего менее дзэнского, чем идея судьбы. Форрест Гамп ничего не знает о судьбе, поэтому он выживает и спасает множество жизней, включая и лейтенанта Дэна, который вскоре спивается, полагая, что упустил свою судьбу по вине Форреста Гампа: «Пока мы живем, мы постоянно что-то делаем. Но пока вы думаете: «Я делаю это», или «Я должен сделать это», или «Я должен достичь чего-то особенного», вы на самом деле не делаете ничего. Когда вы отказались от таких мыслей, когда вы больше ничего не желаете, или когда вы не пытаетесь сделать что-то особенное, тогда вы что-то делаете. Когда в том, что вы делаете, нет мысли о достижении, тогда вы что-то делаете»
[131]. И далее: «Самое важное – это оставить все мысли о достижении, все двойственные мысли»
[132].
Впрочем, и сам Форрест Гамп получает ранение – не очень тяжелое, прямо в задницу. И когда на встрече с президентом Линдоном Джонсоном, как раз развязавшим эту войну во Вьетнаме, последний спрашивает Форреста Гампа о ранении, тот просто показывает господину президенту свою пострадавшую задницу, вот и всё. Конечно, ему и в голову не может прийти, что есть какие-то правила приличия, особенно в присутствии столь высокой особы – в конце концов, эта особа сама изъявила желание поглядеть на ранение отважного бойца из штата Алабама. Никаких приличий – никакой двойственности.
Потом Форрест Гамп просто играет в пинг-понг и успешно представляет Соединенные Штаты на соревнованиях в самом Китае. А дело в том, что Форрест Гамп не просто играл в пинг-понг, он и был пинг-понгом, потому и играл лучше всех, побеждая даже китайцев, которые уж точно суть пинг-понг, весь пинг-понг без остатка. Если бы он проводил различие между собой и пинг-понгом, он, разумеется, играл бы значительно хуже: «Если вы хотите оценить что-то в полной мере, вы должны забыть себя. Вы должны принимать это как молнию, вспыхнувшую в кромешной темноте неба»
[133].
Затем Форрест Гамп становится миллионером, разбогатев на креветочном бизнесе. Ему удается вытащить из небытия безногого лейтенанта Дэна и привлечь его к делу. Лейтенант Дэн спрашивает: «Ну что, Гамп, ты уже обрел Иисуса?» – на что Форрест ему отвечает: «Я и не знал, что его надо искать». Иисус всегда уже здесь, как и Будда – когда ты идешь за ними, ты уходишь от них. Как говорил Сюнрю Судзуки, Будда всегда по эту сторону взгляда, а не по ту – так куда же ты за ним пойдешь, хочется спросить?.. Это называется Большим сознанием: «Большое сознание, в котором мы должны быть уверены, не есть нечто такое, что можно испытать объективно. Это то, что всегда пребывает с вами, всегда с вашей стороны. Ваши глаза – с вашей стороны, ибо вы не видите своих глаз, и ваши глаза не могут видеть сами себя. Глаза видят только то, что снаружи, объективные вещи. Если вы размышляете о своем „я“, это „я“ уже больше не ваше истинное „я“. Вы не можете вычленить свое „я“ как нечто объективное в качестве предмета для размышления. Сознание, которое всегда с вашей стороны, – это не просто ваше сознание, это всеобщее сознание, всегда то же самое, не отличное от сознания других. Это сознание дзен»
[134].
Будучи миллионером, Форрест Гамп делает то, что ему нравится – он бесплатно стрижет траву на футбольном поле. Потом он пускается в пробег по всей Америке – без особой на то причины. За ним бегут докучливые репортеры и всё спрашивают: «Зачем вы бежите? За Америку? За мир во всем мире?» Обязательно надо бежать за Америку, лежать за Америку, испражняться за Америку. Да нет же, без особой на то причины. За ним увязались несчастные сектанты, которые решили, что он пророк – один из них говорит: «Вот человек, который нашел себя, у которого есть ответы на все вопросы…» Какой идиот. Форрест Гамп не находил себя, потому что он никогда себя не терял – он всегда был собой, он был целостным и единичным. Я сам – как Иисус, меня самого не надо искать. А в какой-то момент Гамп останавливается и идет домой. Не за Америку, а без всякой на то причины. Как совсем без причины летает по ветру перо, всегда равное самому себе, – лейтмотив этого чудесного фильма. Чудесного потому, что он хранит образ человека, о котором можно сказать: его Я равно его Я, это совершенный человек, будто святой. Не то, что мы – двойственные идиоты. То есть вопрос тут ставится очень простой: а кто тут, собственно, идиот?..
Это был только пример, но он, на мой взгляд, показателен. Увлечение дзэн-буддизмом добавляет кое-что существенное в счет битнической негативности, и дело не только в том, что это воплощенный Восток в его историческом противостоянии Западу. Во-первых, дзэн отрицает двойственность человеческого, и прежде всего именно западного, сознания, привыкшего делить мир на субъект и объект. Дзэн устраняет эту оппозицию и постулирует вместо нее единство противоположностей в рамках Большого сознания, где субъект есть объект, человек есть вещь, вещь есть Будда, как Будда есть человек, событие, сознание и всё прочее.
Во-вторых, далее, дзэн отрицает чисто западный и преимущественно американский прагматический активизм, подчиняющий вещи и события, а также, как верно заметили представители Франкфуртской школы, и самого человека неким целям, по отношению к которым всё прочее выступает в роли подчиненных средств. Вопреки этому дзэн – в рамках заявленной уже стратегии не-двойственности – устраняет само деление на цели и средства, выводит последние из подчинения первым и с тем освобождает практику, делая ее не узко рациональной, но целостной, самодостаточной, что напоминает положение Аристотеля о совершенных вещах, которые являются целями для самих себя.
В-третьих, в рамках дзэн-буддизма происходит освобождение человеческого сознания от самого себя, точнее, от тех предельных понятий и регулятивных схем, которым человек готов подчиниться, перепоручив им контроль над своим становлением. Практика дзэн-буддизма лишена трансцендентного измерения и полностью перенесена в имманентную плоскость, где Я равно Я, и ничто внешнее ему не может служить для Я чем-то вроде модели развития. У дзэн-буддиста нет судьбы, нет долга, как сказано, нет никакой цели. Он существует здесь и сейчас в равновесии с вещами и событиями, образуя единую плоть, или плотность Большого сознания, не могущего выступать по отношению к самому себе в роли раба или господина.
Таким образом, с помощью практики дзэн битник оказывается в состоянии подвергнуть радикальной негации такие столпы евро-американской рациональности, как бесчисленные бинарные оппозиции, целерациональность действия, гегемонию разума и субъекта над объектом, обращение мира и природы в материал и средство, наконец, раздвоенность субъекта в самом себе. Запад есть Запад, Восток есть Восток, как говаривал Редьярд Киплинг. Форма есть форма, пустота есть пустота. Битники, вдохновленные дзэн-буддизмом, смешивают эти понятия, тем самым взрывая их содержательно, изнутри. Форма есть пустота, значит, нет никакой формы. Запад есть Восток, значит, нет никакого Запада. Запад есть пустота – вот единственная форма, о которой можно говорить на языке радикальной послевоенной контркультуры, несущей миру не мир, но меч, исполненной негативности, такой предельно восточной, что уже даже западной.
