Сейчас она была искренне благодарна Уитни за медвежью услугу. Благодаря ей, Джун нанесла удар одновременно с Тони, и единственное, чего она не могла простить себе, – блеска разочарования в глазах Фрэнка.
Неподдельного – впервые за все годы – разочарования в них обоих.
– Свободны, – отпустил опекун и протянул ей письмо. Она не хотела брать, но пришлось, и конверт обжег ладонь, вспышкой возрождая забытый кошмар в воспаленном мозгу.
…Залитый кровью отец, и его испуганный, жуткий взгляд за минуту до смерти. Его рука, остервенело стиснувшая правое запястье Джун, так что следы целый месяц сходили. Его последние слова, навсегда затянувшие удавку у нее на шее:
– Я так ждал тебя, детка…
– Меня в школе задержали… я бы успела, но меня задержали.
Ее первая ложь, порожденная неподъемным чувством вины. Ложь, которая въелась клеймом в запястье и с тех пор горела там всякий раз, когда с губ срывалось вранье.
Джун резко втянула воздух и стиснула челюсти.
Нет, нет, нет. Прошлое в прошлом. Это пройденный этап. Никто не заставит ее вернуться туда. Она закрыла дверь и потеряла ключ. Порвала письмо и выбросила.
Тони первым вышел из кабинета. Джун – следом. Не было слов, чтобы выразить эмоции. Не было сил, чтобы простить.
– Как ты живешь с собой? – устало спросил Тони и вдруг протянул к ней руку. Провел большим пальцем по ее губам, с силой сминая. Поморщился, как от боли, и выдохнул: – Ненавижу тебя.
– Я ненавижу тебя сильнее, – пряча письмо за спину, ответила она.
– Ничего другого я от тебя и не ожидал, – хмыкнул Тони и ушел, не оглядываясь.
Это был последний раз, когда они разговаривали не о погоде.
Джун. Сейчас
Боже, что же они натворили когда-то.
Джун надеялась, что та разъедающая душу химия осталась на ринге их бессмысленной битвы, но увы. Один прямой, беззащитный взгляд в глаза Тони – и сердце заныло, зашлось в рыданиях.
Тоска, паника и мучительное сопротивление необъяснимому притяжению – такая гремучая смесь способна пробить даже стену прошлых обид. Но Джун перестала бы уважать себя, если бы наступила на те же грабли. Слишком много усилий она приложила, чтобы поверить: малышка Бэмби – человек не хуже других.
Все это время после Летнего бала она не могла заставить себя общаться с Тони, потому что не сумела стать для него кем-то. Так и осталась… никем, девушкой, которую он захотел однажды, но посчитал недостойной себя. Подобное отношение задевало, как и прежде. Ранило. Настолько сильно ее мог ранить только он. Именно поэтому она упорно избегала Тони: он одним-единственным словом был способен выбить землю у нее под ногами.
Нужно спасаться, бежать, не оглядываясь. Но выбравшись из особняка, она остановилась у своей машины и, помявшись пару секунд, повернула голову – чтобы натолкнуться на тяжелый, хмурый взгляд. Тони вышел следом и смотрел на нее, растерянный и злой, загнанный в угол условиями завещания.
Джун буквально запрыгнула в салон. Руки дрожали, ноги дрожали. О Господи… А ведь еще пятьдесят свиданий впереди.
Она не была уверена, что переживет хотя бы одно.
Глава 7
Суббота, 5 ноября. Свидание №1.
Джун
– Холли, я опаздываю!
Но подруга так и не вышла из ванной комнаты. Ясно… Как обычно, в наушниках на полную мощность, отлеживается в пене морской и ничего не слышит.
Пришлось бить в дверь кулаком, и через пару секунд послышались всплески воды. Холли, укутанная в большой махровый халат, вывалилась на свет божий, заполняя коридор паром.
– Джун, детка! Кошмар, который час?! Я уснула.
– А я говорила: душ куда безопаснее. А если бы захлебнулась?
– Да ладно, не горячись, – отмахнулась Холли и побежала в свою комнату. – Я на репетицию опоздала!
Подруга была дочкой известного музыканта Мартина Беккета, того самого, которого любил слушать Фрэнк. Два года назад Холли создала собственную группу, «Драйв», и устроила бунт на корабле, съехав от родителей. Впрочем, именно в их особняке проходили до сих пор репетиции группы. В гараже, как и положено начинающим музыкантам.
Джун иногда пела у Холли на бэк-вокале. Оказалось, не у всех людей от голоса малышки Бэмби болит голова. Это открытие перевернуло ее жизнь.
У группы пока не было оригинального репертуара, они исполняли каверы на хиты известных исполнителей. Поэтому Джун подготовила подарок для Холли: написала текст песни под названием «Тени». Саймон Родд, басист группы, на досуге создавал свою музыку и пообещал закончить композицию вовремя – к следующей пятнице, когда предводительнице «Драйва» исполнится двадцать два. Джун не могла дождаться, чтобы послушать.
С Холли она познакомилась именно благодаря музыке, в клубе «Макбет». Мисс Беккет тогда впервые выступила со своей группой. Джун подошла и похвалила, очень уж ее зацепила аранжировка на песню Аврил Лавин «Innocence».
Холли сказала, что ей очень приятно.
Джун замялась, не зная, уйти или остаться.
Холли предложила сходить в бар.
В общем, через неделю они уже снимали квартиру вместе: бунтарка Беккет как раз съехала тогда из дома.
Холли попросила никому не рассказывать о ней и тем более не сдавать адрес ее жилища. Она обожала нагнетать вокруг себя ауру тайны. Джун даже Фрэнку не призналась, с кем именно живет, и когда он напевал мотив из репертуара рок-группы, лидером которой был Мартин Беккет, то лишь поджимала губы, чтобы не рассмеяться.
Может, стоило рассказать ему? Порадовать? Ведь мелочи жизни – это самое приятное. А с другой стороны, что бы изменилось? Как вообще можно изменить тот факт, что Фрэнк не встретит ее у порога Иден-Парка больше никогда-никогда?
Жизнь – боль. А промозглая ноябрьская суббота – то, что надо для антигеройства, поэтому настроение у Джун было отнюдь не боевое. Тоска по Фрэнку истощала. Хотелось притвориться амебой и передвигаться на ложноножках между диваном и кухней, а учитывая, что единственный диван как раз и был на кухне, то план идеальный.
Кстати, о диванах.
Джун наспех почистила зубы, третий раз за день, снова выпрямила передние пряди, которые надумали завиться к вечеру, и метнулась на кухню. Среди диванных подушек лежал смартфон. Новое сообщение в чате на сайте знакомств светилось уже полчаса.
«Привет, куда пропала?»
«Такой сумбурный день, удивительно, как я на запчасти не развалилась», – ответила она виртуальному другу, Люку Найту, и минуты через три пришел ответ:
«Какие-то проблемы?»
«Да, личные. Мне грустно, обидно… м-м… даже не знаю, какие еще слова подобрать», – честно призналась, затем открыла файл в приложении «Записная книжка» и внесла новую пометку «+1» к прогрессу против вранья.
