– Спасибо за приглашение, обязательно присоединюсь, – улыбнулась Фрейя. От нее, как всегда, пахло сладко-цветочным парфюмом; русые волосы собраны в идеальный хвост, элегантный бежевый костюм от кутюр сидит как влитой. И не скажешь, что мисс Синклер – первокурсница. Она выглядела влиятельной и уверенной в себе, как староста курса… А вот, кстати, и староста. Оливер собственной персоной. Мажорный вид, трусливый мозг.
– Привет, Фрейя. Тебя Шейла ищет, она в приемной у декана.
– Спасибо, сейчас иду. – Подруга бросила обеспокоенный взгляд на Джун, мол, давай поторапливайся. Пришлось быстро допить эспрессо, чтобы не оставаться наедине с Оливером.
– Джун, ты не могла бы задержаться на минуту, у меня есть важный вопрос по поводу рождественской вечеринки, – вежливо попросил тот, в тусклых глазах – ни намека на агрессию. Вот же непробиваемый тип! Хамелеон, приспособленец.
– Конечно, – вздохнула она и обратилась к Фрейе: – Увидимся.
Та нехотя поднялась и кивнула на смартфон, который Джун держала в руке:
– Чуть что – звони.
Оливер плюхнулся на место Фрейи и долгим осуждающим взглядом обвел Джун от макушки до похолодевших пальцев, которые сжимали телефон.
– Чем я тебе не нравлюсь? – в конце концов спросил он. – Может, мне прическу поменять? Линзы вставить?
– Мозги вставь, – огрызнулась она. – У тебя девушка есть.
– Ты только из-за Шейлы упираешься?
– Нет, это одна из тысячи причин. Прошу в последний раз: оставь меня в покое. – Джун раздраженно расправила воротник свинцово-серой, как глаза Тони, блузки. – Что там по поводу вечеринки?
Оливер побарабанил ухоженными пальцами по столешнице и сообщил:
– Мы договорились с благотворительным фондом Паркеров, что наш факультет присоединится к ним в рождественском сборе средств для защиты бездомных животных в Греции.
У Джун сердце упало. Кому как не Нэнси Паркер заботиться о бездомных. Она в этом деле мастер.
– В общем, 19 декабря мы организуем вечер в здании их фонде. Все на высшем уровне. И если ты не слишком зазналась, то выступи с группой «Драйв» на благотворительном концерте.
– Хорошо, я обязательно спрошу у Холли, но с ней будет петь другая девушка, не я.
– А что так? – Оливер сложил руки на груди, сияя перекаченными бицепсами, которые натянули светлую рубашку на плечах. – Тебя уже выставили из коллектива? Сказали, что шлюх там не держат?
Джун скучающе отвела взгляд, поднялась из-з стола и, забросив шлейку сумки на плечо, закончила бессмысленный разговор:
– Пока, Оливер.
– До скорого, Эвери.
По дороге в аудиторию она позвонила Холли. Та скептически отнеслась к предложению выступить на благотворительном вечере «зазнаек», но согласилась ради Джун. А она с облегчением выдохнула, что петь придется не ей. Она бы не смогла и рта открыть, если бы на нее в этот момент смотрела Нэнси Паркер.
Тони
– Повтори, как его зовут.
– Оливер Поттс. Он староста третьего курса на нашем факультете.
– И давно он Джун прохода не дает?
– Послушай, Тони, я обещала ничего тебе не рассказывать.
– Ты уже рассказала, поэтому ответь, будь добра.
Фрейя вздохнула в трубку.
– Да, довольно давно. Я предлагала написать заявление декану, но Джун зачем-то притворяется, что ей все равно. А Оливер воспринимает это как кокетство с ее стороны. Тони, он ее открыто домогается.
– Хорошо, я разберусь. Спасибо, что позвонила, Фрейя.
Он бросил телефон на рабочий стол и крутнулся в офисном кресле, чтобы посмотреть в окно на огни вечернего города. Огни сейчас не вдохновляли. Чертыхнувшись, Тони взял с подоконника электронную сигарету и закурил, выпуская пар в приоткрытое окно, но аромат лета в эту минуту бесил, из себя выводил, просто жесть.
Ну что за человек? Просил же делиться, если будут проблемы. Нет, куда там! Джун в гордом одиночестве продолжала упрямо топать через болото. И что теперь? Ему тоже притвориться, что все хорошо?
Тони с силой надавил пальцами на усталые глаза, отложил сигарету и позвонил в редакцию «My Daily Mail».
– У тебя пять минут. Я занят, – раздался надтреснутый голос, и в следующую секунду – резкий кашель.
– Ты заболел или подавился от счастья, услышав мой голос?
Кайден Хёрст, который добывал адреналин, преследуя знаменитостей, рассмеялся:
– Не льсти себе. Мне вчера пришлось в холодный бассейн нырнуть… Ты по делу?
– Да, по личному. Мне нужны данные на одного парня… я тебе его имя в личку сброшу.
– А что с ним не так?
– Он мою девушку хочет.
– У тебя новая девушка? Постой, не говори, дай отгадаю! Джун Эвери, мечта перфекциониста.
Тони расплылся в улыбке против воли.
– Она, кто же еще. Удачный снимок был в газете, кстати. Но ты мог бы и не лить на меня помои. Что ты как неродной. Стыдно за тебя.
Но этот паразит лишь иронично хмыкнул:
– Волка ноги кормят.
– В Шотландии нет волков, – внезапно вспомнил Тони, и теплом затопило, как волной… Джун. Лес, холодно. Ее глаза сияют, щеки горят. Она увлеченно рассказывает о волках…
– Всё, пока, мне надо работать, – вернул его в реальность Кай. – Пришлю тебе досье на парня к концу недели. А ты дожми свою девчонку. Мне старики Эвери ничего не рассказали, но Джун растопит их черствые сердца.
– Ну ты и циник все-таки.
– Что поделать, я характером в маму.
Раздался оглушительный кашель, и Тони отнял трубку от уха, поморщившись. Нажал «отбой» и раньше сорвался с работы, удивив своего помощника, который привык, что босс всегда уходит минута в минуту. Но сегодня Тони решил заехать в Старый город, чтобы развеяться, прежде чем встречаться с Джун. Не хватало устроить ей допрос. Захочет, сама расскажет.
По дороге купил цветы – большой букет тюльпанов – и отправился в мужской клуб, напевая в машине под звуки радио, которое звучало с перебоями и хрипело, как простуженный Кайден.
В ноябре Тони столько раз принимал соболезнования, что перестал приезжать в клуб, ибо каждый встречный считал своим долгом заговорить о Фрэнке. Но время шло, и сегодня в тренде оказалась иная тема. Разглядев пару новичков в тусклом освещении комнаты, заполненной дымом и мерцанием айфонов, Тони услышал знакомую фамилию.
– Если консерваторы победят на выборах и Роджер Синклер станет новым премьер-министром, я перееду в Канаду.
Тони заинтересованно оперся локтем о спинку мягкого кресла, в котором сидел язвительный приятель, Марк. На лохматой голове у того возвышалась бумажная корона, и Тони сбил ее, заработав возмущенный смешок. Поправив корону, Марк продолжил:
